Помнится, где-то на заре туманной юности, в начале 90-х, когда я в беседе с одним мудрым прозорливым батюшкой посетовал на то, что даже человеку, привыкшему ходить по коридорам власти, порой нелегко понять, как устроена придворная жизнь нынешней РПЦ, тот, поморщившись, ответил: «Ну, а как ты хотел? Византия-с». Это «mo» человека, который достаточно пожил в Церкви и знал, о чем говорил, с тех пор навсегда врезалось в мою память, и я много раз поражался лапидарной точности поставленного диагноза. Не сама Византия, давшая нам непревзойденный образец культуры, политической модели, богослужения и всего прочего, а именно ее застывшее и почти что уже неживое тело, в котором все когда-то очень даже живые византийские формы приобретают в лучшем случае суррогатный характер, более чем далекий от реальной традиции. Часто это бывает незаметно, но проявляется в полной мере в некоторые решающие, переломные моменты новейшей церковной истории.

Самый конец прошлого года ознаменовался нарастанием поистине апостасийных событий. Среди них следует, бесспорно, выделить: новый этап экуменического процесса и подготовки так называемого «Всеправославного собора»; антицерковный демарш «неистового миссионэра» протодиакона Андрея Кураева и киевский «оранжевый майдан», в котором религиозный фактор играл роль более чем существенную. Как теперь понятно, все три события, скорее всего, были непосредственно связаны между собой.

Как мы помним, Патриарх Кирилл, пришедший к власти в РПЦ под знаком либеральных реформ, в дальнейшем, примерно два года назад, неожиданно для либеральной части российского общества, сделал решительный шаг в сторону поддержки на президентских выборах В.В. Путина, что породило во многом неумеренные надежды на т.н. «симфонию» среди патриотов и явилось непосредственным поводом для начала антицерковной информационной кампании в либеральных СМИ. То, что обычно вспоминают при разговоре об этой кампании («Pussy Riot», статьи про «нанопыль» и часы, исчезающие в фотошопе и т.п.), в действительности не является главной составляющей данной кампании. Таковой, без сомнения, следует признать угрозу крупным финансово-коммерческим структурам, аффилированным с РПЦ, прозвучавшую в ряде публикаций (см., напр.: http://www.echomsk.spb.ru/blogs/rynska/5220.php и др.).

Как бы там ни было, антицерковная кампания, атака на Патриарха, предпринятая тогда либералами, способствовала, как мы не раз уже писали, сплочению консервативной церковной общественности вокруг фигуры Предстоятеля, чему немало способствовала его яркая проповедническая деятельность, носившая и во многом носящая и теперь характер убежденной защиты Православия и традиционных ценностей. Среди целого ряда бывших ревнителей стала популярной точка зрения, согласно которой, «Патриарх изменился и стал консерватором, и наше дело теперь – лишь поддерживать его усилия, а не вести собственную игру». Между тем мы много раз отвечали на это, что такая позиция могла бы рассматриваться в качестве обоснованной, если бы произошли решительные изменения не в риторике, а в практической политике РПЦ, прежде всего кадровой и образовательной, чего, однако, не наблюдается.

Между тем украинское направление внешней активности Патриарха все эти годы выглядело, пожалуй, наиболее выигрышно. Патриарх любил бывать на Украине и несколько раз посетил ее, каждый раз встречаемый паствой все с большим триумфом и восторгом. Именно в связи с Украиной он отточил свою теорию «русского мiра», явным образом претендуя на то, чтобы предложить ее России в качестве едва ли не главной официальной геополитической доктрины. Патриарх упорно и последовательно подводил исторически обоснованную идеологическую базу под неуклюжие попытки современного российского государства обрести, наконец, собственный оригинальный смысл в своей политике, отличный от заведомо западнического и вторичного «вхождения в Европу», которое составляло суть этой политики видимым образом начиная с «перестройки», а на самом деле, конечно же, с гораздо более раннего времени. Казалось, что именно Украина является колыбелью, в которой формируется новое лицо современной большой России, в которой Церковь станет играть, наконец, роль, едва ли не сопоставимую с временами Древней Руси. В этом убеждала и куда большая, чем в центральной России, «Великороссии», религиозная пассионарность украинского населения, в котором огонь веры пылает тем сильнее, чем больше возрастает опасность всевозможных расколов и инославных течений и влияний.

Однако столь оптимистичный сценарий натолкнулся (что неудивительно) на последовательно проводимый внешними и внутренними силами план отрыва Украины от России, венчаемый «оранжевой» (помаранчевой) революцией.

То, как работали эти силы с самой Украиной, мы достаточно подробно разобрали в одной из предыдущих работ (см.: http://amin.su/content/kolonka-redaktora/3571/). Эти безрадостные процессы в области собственно церковной жизни сопровождались двумя крайне важными факторами. Первый из них заключается в следующем. При общей деградации церковной аналитики в наше время, мало кто вообще обратил внимание на то, что нарастание напряжения на «Майдане» по времени примерно совпало с переговорами, которые вел в Польше митрополит Иларион (Алфеев). Предметом оных было сближение РПЦ с римско-католической церковью, то есть цель, вполне традиционная для экуменической деятельности ОВЦС. На это не стоило бы обращать внимание, поскольку никаких видимых конкретных результатов такого рода переговоры, как правило, не приносят, если бы не одно обстоятельство: ни до, ни после со стороны ОВЦС вообще не последовало никакого осуждения «оранжевой революции», как в ее политических, так и в чисто религиозных аспектах!

Второе обстоятельство – это уже упомянутая кампания против Церкви, развязанная протодиаконом А.Кураевым, который после явного сочувствия, высказанного ранее таким группам ЛГБТ-сообщества, как «Pussy Riot», вдруг вознамерился бороться с «голубым лобби» в епископате РПЦ, в строгом соответствии с мировыми трендами обычных антицерковных кампаний, ведущихся через либеральные СМИ, в которых «гей-скандальная» составляющая», играет, как правило, весьма существенную роль. Если приглядеться внимательно, Кураев начал свою кампанию в довольно странном ключе, использовав некие старые жалобы семинаристов Казанской духовной семинарии на якобы имевшие место сексуальные домогательства со стороны представителей местного епископата, которым одновременно вдруг почему-то был дан ход по официальной церковной линии. (Притом, что авторы этих жалоб к тому моменту из семинарии уже отчислились). Нам представляется, что данная кампания с участием нестандартно мыслящего протодиакона явным образом имела целью оказать давление на Патриарха Кирилла, во-первых, накануне совещания по поводу предстоящего через два года Всеправославного собора а, во-вторых, накануне решающих событий на Украине, которые вскоре и не замедлили.

В прессе высказывалось предположение (в частности, Н.Митрохиным) о том, что за спиной креативного протодиакона стоит некая могущественная внутрицерковная группировка, которую называют «лаврскими», возглавляемая некоторыми архиереями консервативного направления. Будто бы эта группировка не нашла лучшего момента, чтобы начать таким образом интригу против так называемых «никодимовцев», то есть Патриарха Кирилла и других синодалов старшего возраста, людей из его ближайшего окружения. Такая, с позволения сказать, трактовка представляется нам крайне далекой от реальности. Либо автор проявляет вопиющий дилетантизм, либо просто участвует в «большой игре» на одной из сторон. «Лаврские», надо полагать, это остатки пименовской партии, когда-то действительно противостоявшей «никодимовцам». Однако с приходом на патриарший престол Святейшего Кирилла эта умеренно-консервативная группа, во-первых, потеряла всякое самостоятельное значение. Во всяком случае, ниоткуда не видно, что это значение ею сохраняется. Во-вторых, что самое существенное: интрига в том ключе, который характерен для информационной активности Кураева, абсолютно не вписывается в фирменный «тихий» стиль этих квазивизантийцев. Скандалы в блогосфере, да еще и в связи со столь стремной «голубой» темой – это абсолютно не их стиль! Такого рода действия традиционно свойственны как раз либералам, причем не церковным, а как раз очень даже светским. Даже если рассмотреть проблему с точки зрения ведущих мировых трендов: никогда гей-скандалы в среде клира не были и не являются излюбленной темой церковно-консервативных кругов, в отличие как раз от либеральных. Да, кроме того, нужно помнить, что сам-то Патриарх Кирилл, как и люди из его ближайшего окружения к этой теме никакого отношения не имеют, что общеизвестно. Так что кураевская информационная кампания была атакой на Патриарха именно как на предстоятеля Церкви, будучи продолжением антицерковной кампании прошлого и позапрошлого года и вовсе не нося характер какого-то адресного «наезда». С нашей точки зрения, заказчиком данной кампании были все те же силы, а именно, некоторые элитно-властные фигуры из числа представителей так называемой «либеральной башни» современной российской власти. Весь проект либерализации РПЦ исходит оттуда (а далее, как всем понятно, прослеживаются уже зарубежные связи), и исток антицерковной и антипатриаршей кампании двухлетней давности связан именно с разочарованием в этой среде в связи со всей деятельностью и конкретными политическими шагами Патриарха Кирилла, оказавшегося, по мнению некоторых, недостаточно радикальным реформатором (кои претензии и были озвучены тем, что мы бы поименовали группой С.Белковского, см.: http://old.russiaforall.ru/material.jsp?matid=351). Поэтому и была поставлена задача оказать такое давление на Предстоятеля Церкви, которое бы вынудило его и некоторых людей из его окружения навсегда забыть о каких-либо претензиях на роль носителей консервативной, освященной Традицией государственно-державной идеологии.

После демарша Кураева была высказана гипотеза, что в контексте «большой игры» закулисные игроки пытаются противопоставить Патриарху Кириллу, как недостаточно радикальному реформатору, более радикального, например, митрополита Илариона Алфеева. В частности, на это имелся намек в одном из помещенных в сеть устных комментариев С.Е. Кургиняна. В ответ со стороны некоторых публицистов, самочинно причисляющих себя к «патриаршему пулу», посыпались стандартные обвинения. В действительности же, насколько мы поняли мысль Кургиняна, она заключалась в том, что митрополита Илариона вполне могут попытаться разыграть против Патриарха, а вовсе не в том, что сам он является абсолютно самостоятельным субъектом такой игры. С нашей точки зрения, из высших иерархов РПЦ сейчас вообще никто не способен на абсолютно самостоятельную, да еще и антипатриаршью, игру. Склонность к той или иной идеологии здесь никакой роли не играет. При этом не вполне верным было бы с нашей стороны воспринимать данную фигуру (в настоящий момент – главную ставку либералов в так называемой «власти») и как стопроцентно страдательную и пассивную. Скорее всего, митрополит Иларион сам вполне искренне верит в свою роль «преемника», воспринимая себя как органичного продолжателя дела своего учителя, пытаясь¸ в меру сил, оказывать посильное давление на того с целью коррекции основных церковных мегатрендов в еще более либеральную сторону.

И если в случае с его экуменической активностью, связанной со сближением с католиками и подготовкой Всеправославного собора, еще можно поверить в их единомыслие с «шефом» по ключевым вопросам, то в отношении недавнего заявления Синода по Украине возникает немало вопросов. Однако прежде чем обратиться к этой теме, завершим предыдущую. Хотя митрополит Иларион имеет статус, так сказать, главного богослова страны, его заявления выглядят порой, говоря мягко, довольно странно. То вдруг скажет, что «мы отказались от именования католиков еретиками». Совершенно не ясно, кто такие «мы» и почему эти «мы» вдруг выступают от имени Церкви. Но самое главное: как быть с вполне однозначной оценкой папизма как ереси со стороны таких святых отцов, как святители Марк Эфесский и Игнатий Брянчанинов, святой праведный Иоанн Кронштадтский и мн. др.? А недавно, давая интервью вскоре после завершения совещания по Всеправославному собору, он выразился в том плане, что бумагу с теми текстами, в коих критикуется сама идея этого собора, нельзя использовать даже для хозяйственных нужд. Надо ли понимать так, что председатель ОВЦС призывает сжигать сочинения таких святых, как преподобные Иустин Попович и Кукша Одесский, а также наш великий старец, почитаемый всей Россией архимандрит Иоанн (Крестьянкин)? Ведь все они были убежденными противниками этой идеи! А отец Иоанн даже говорил, что созыв Всеправославного собора – есть один из признаков последних времен, чему имеются живые свидетели, знавшие батюшку лично!

И теперь, наконец, касательно Украины. Действия российского государства на этом направлении и, прежде всего, по Крыму являются очевидной и очень ловкой, грамотной реализацией той самой идеи единства «русского мира» (мягкого варианта империи), которая давно и достаточно упорно продвигалась вовне со стороны Патриарха. Можно сказать, что именно эта идеология была его главным политическим козырем в условиях, когда в государственной политике России на этом и других направлениях господствовала в лучшем случае двусмысленность. Но с началом нового витка «майданных» событий (как мы помним, примерно совпавших по времени с очередным польским турне митрополита Илариона и явно заказной информационной кампанией Кураева) в официальной позиции нашей Церкви начались странности. Не секрет, что в религиозном плане основу «Майдана» составляли униаты, сектанты и раскольники (см. об этом: http://dentv.ru/content/view/doktor-dly … v-majdana/). Все они занимали и занимают вполне однозначную позицию поддержки «Майдана». Крайне двусмысленной, если сказать мягко, была и остается и позиция тех представителей УПЦ МП, которые связаны с пресловутым «митрополитом» А.Драбинко, погрязшим во всевозможных пороках и явно враждебным Москве, идее канонического единства УПЦ с Матерью Церковью. (Кстати, никакой критики в адрес Драбинко со стороны неистового борца с «голубым лобби» Кураева нет и не было!). Однако основная часть законной, канонической украинской Церкви никогда не питалась «майданной» русофобией, о чем свидетельствуют неоднократные триумфальные приезды Патриарха Кирилла на Украину. Со стороны придворных публицистов было выпущено немало критических стрел по адресу «группы Драбинко». И вот теперь практически такая же двусмысленность присутствует и в официальном заявлении нашего Синода!

Интересно, что незадолго до этого, как утверждает наш источник, состоялось совещание с редакторами некоторых ведущих православных периодических изданий, которое провел зав. Синодальным информационным отделом (СИНФО) РПЦ В.Р. Легойда (имеющий, как мы хорошо знаем, обширный бизнес в Европе, в частности, в Германии), и на этом совещании была дана предельно жесткая установка как можно меньше комментировать украинские события! А «мессидж», как полагает наш источник, исходил не столько из РПЦ, сколько от некоторых чиновников Мининформсвязи России, ранее не раз замеченных в антицерковной позиции. Что же сказали нам синодалы в своем заявлении? (См.: http://amin.su/content/ofitsioz/11/3677/). Если сформулировать кратко, самую суть, то наша Церковь их устами заявила, что не может отождествить себя ни с одной стороной в украинском «политическом процессе» и видит свою главную и единственную задачу в «молитве о мире». При этом было обозначено, в чем Церковь видит суть вышеозначенных «политических расхождений»: «Некоторые пекутся о максимальной интеграции в политические структуры, созданные западноевропейскими государствами. Другие, напротив, стремятся к развитию отношений с народами исторической Руси, к сохранению своей самобытной культуры». Стремясь уходить от безапелляционных оценочных суждений, не можем не сказать, что такая позиция «над схваткой» окончательно хоронит претензии РПЦ прошлых лет на возрождение «русского мiра» как мягкого варианта освященного тысячелетней традицией имперского вектора в ее политике, решительно разрывает связь с традицией православного государственного строительства и, кроме того (что очевидно) идет вразрез с линией В.В. Путина, окончательно закрывая вопрос о пресловутой «симфонии». Это – факт, и спорить с этим никак не возможно. Кстати, и на уникальной для нашего времени церемонии подписания соглашения между Россией и Крымом Патриарх Кирилл, как мы видели, отсутствовал и никак это соглашение не приветствовал!

Констатируем еще одну очевиднейшую вещь: никогда в своей истории Православная Церковь не стремилась встать «над схваткой» в подобных ситуациях. Достаточно напомнить всем известные имена преподобного Сергия и митрополита Алексия, патриархов Гермогена и Тихона, наконец, даже митрополита Сергия (Страгородского)! Патриарху Гермогену в его воззваниях не могло придти в голову формально уравнивать участников ополчения Минина и Пожарского с «семибоярщиной», изменниками тушинского вора и сторонниками Владислава и Сингизмунда. Точно так же и преподобный Сергий, благословивший, как известно, великого князя Димитрия на Куликовскую битву, никак не мог высказаться в том плане, что готовое умереть за Родину русское войско – лишь одна из сторон политического противостояния наряду с теми, кто перешел на сторону Мамая, Тохтамыша или предался Литве. А столь любимый нашими синодалами митрополит Сергий (Страгородский) так и вообще собрал танковую колонну, которая в составе Красной армии затем воевала с нацистами. Не очень понятно, чем все эти ситуации, когда речь действительно шла о самом существовании нашей страны, когда и в самой России было немало предателей, принципиально отличны от нынешней ситуации на Украине, когда имеющий явно антирусскую и антиправославную направленность Майдан ознаменовал собой неприкрытую агрессию бандеровского укронацизма против близкого и братского нам украинского народа? Причем, агрессия эта косвенно поддерживается и ренегатами внутри УПЦ МП. Фактически приходится констатировать: с идеей «русского мира», как она ранее декларировалась в РПЦ, покончено, а дело Драбинко и всех в целом церковных и околоцерковных либералов живет и побеждает.

Украинские православные активисты из числа активных мирян и ранее рассказывали нам о крайне прохладном отношении к ним со стороны «наших» украинских архиереев (в отличие от отношения филаретовцев в боевикам «Майдана), то есть о фактическом отречении от наиболее пассионарной части своего собственного народа. Таким образом, ни УПЦ МП, ни сама РПЦ в ближайшее время не будет лидером народно-освободительной войны украинского народа против укронацизма и бендеровского «западэнства». Сохранение собственности перед лицом наступившего в стране беспредела криминальных нациствующих группировок и сектантско-униатской киевской хунты для церковников оказалось куда как ближе. И дело здесь не в наших эмоциях или оценках. Как ни оценивай, но уйти от фактов невозможно! На этом фоне сущей мелочью (хотя и стопроцентно укладывающейся в изложенный выше мегатренд) можно признать нежелание РПЦ «переподчинить» Москве напрямую, помимо УПЦ, крымские епархии, что уже замечено наблюдателями (см.: http://www.blagogon.ru/digest/496/).

Если судить по внутренней противоречивости и в целом слабости синодального послания, авторство его почти наверняка принадлежит митрополиту Илариону. Принятие его именно в таком виде на заседании Синода в очередной раз подтверждает правоту нашего давнего диагноза: официоз РПЦ в его нынешнем виде – один из главных оплотов либерализма в современном российском обществе. Это положение остается неизменным, несмотря на явные, зримые и, можно сказать, судьбоносные перемены в политике российского государства. Почему же все-таки заявление Синода было принято именно в таком виде? Окончательного ответа на этот вопрос у нас нет. С одной стороны, уже давно, с самого начала «майданного» противостояния официальные лица РПЦ и УПЦ МП высказывались очень беспомощно и половинчато. С другой стороны, думается, сказалось неприкрытое давление, достаточно хамский информационный накат на Патриарха Кирилла, который осуществлялся на протяжении последних лет. (Кстати, если кто заметил, сейчас мы ничего подобного, никаких вообще антицерковных выпадов в информационном пространстве не наблюдаем, что выглядит как очень красноречивый факт). Как бы там ни было, но приходится констатировать, что либеральная «башня» во многом вернула себе контроль за действиями Патриарха и его окружения. (Кстати, опять же весьма характерно, что главный консерватор РПЦ, протоиерей Всеволод Чаплин, в последнее время упорно молчит). Лежат ли причины этого в чисто прикладной сфере или же их следует искать в более глубинных слоях истории, так или иначе связанных с глобальным экуменическим трендом в политике РПЦ, в ближайшее время мы вряд ли точно узнаем…

– Ольга Николаевна, Вы хорошо знакомы с Болонской системой, на которую в настоящее время переводятся все духовные школы Русской Православной Церкви. Что она собой представляет?

– Это очень запутанная, сложная система с очень простыми, примитивными характеристиками.

Удивляет факт ее введения в духовное образование: бакалавриат, затем магистратура. Но это только часть системы.

Главное – присутствие в ней соответствующих критериев, подстроенных под ставящиеся в процессе обучения задачи и цели. Т. е. система направлена на то, чтобы подготовить людей, умеющих не мыслить, а конъюнктурно реагировать на потребности сегодняшнего дня, момента, причем во всех сферах. Поэтому Болонская система не согласуется с фундаментальным образованием, дающим системное видение и формирующим мыслящие личности.

Если Вы ознакомитесь с требованиями Болонской системы, то увидите множество различных формальных положений, вроде бы нейтральных, но в которых трудно разобраться. В действительности же речь идет о коренном изменении всей системы обучения. В качестве конечной цели определяется, как я уже отметила, приобретение некой компетентности – знаний и опыта, необходимых для эффективной работы в заданной области. Компетентность можно менять в соответствии с потребностью момента, и она в итоге заменит реальные знания. Так незаметно, через создание определенных нормативов, требований, предъявляемых к программам и к зачетной системе, происходит разрушение нашей прежней системы образования и резкое сужение образовательных функций и задач.

Например, раньше мы проводили занятия в форме лекций, семинаров, обсуждений; разбирали со студентами прочитанную литературу, выявляли сущность, предмет обучения, анализировали и делали выводы. Теперь все это заменено тестами. Система тестов применяется на протяжении всего учебного года. Проверка знаний осуществляется на основе тестовых вопросов. Причем это не контрольные вопросы, которые мы задавали раньше: «Что бы произошло тогда-то?», «В чем суть такого-то события?» и т. д.

Тест – это игра в «отгадай и выдели», это дикая примитивизация процесса обучения, в результате которой способность мышления не только не вырабатывается, но и утрачивается. Значительная часть времени уходит на проведение письменных тестов, в результате чего опять-таки происходит профанация процесса обучения. Потому что если устный экзамен дает возможность выяснить, понимает ли человек тему, разбирается ли он в том или ином вопросе, то письменные ответы, конечно, такой возможности не дают.

Кроме того у нас искажаются даже и те требования, которые предъявляет Болонская система. Например, система письменных экзаменов эффективна, если в течение всего года на семинарах ведется работа с соответствующими документами и материалами и ответ на письменном экзамене предполагает знание изученного. Задаются вопросы: «Сопоставьте такие-то аналитические материалы с такими-то». А у нас письменный экзамен сводится к тому, что учащиеся должны написать обычные ответы, как на устном экзамене.

Даются один-два вопроса. Конечно, студенты просто списывают; и в итоге тот, кто научился грамотно списывать, будет всегда получать хорошие оценки. Соответственно, работа в течение года не имеет уже никакого значения, главное – умело списать со шпаргалки.

Это все вроде бы мелочи, детали, но из них складывается общая картина. Параллельно предполагается постоянная актуализация процесса обучения: введение новых тем, программ, курсов, опять же конъюнктурных, которые в итоге дробят целостность знаний. Как следствие, акцент делается на спецкурсы, а не на общий курс. И так, у нас в институте количество часов общего курса по истории Запада сокращается и за счет этого вводятся различные узкие, специальные курсы. Но не овладев базовыми знаниями, не имея общей картины, студенты, естественно, не могут разобраться в мелочах. Их заваливают отдельными фактами и деталями, которые никак не складываются в общую систему.

Происходящая реформация обусловлена борьбой за обезпечение конкурентоспособности вузов, битвой за финансы. Если учебное заведение хочет получить соответствующее финансирование, оно вынуждено подстраиваться под эти новые требования. И в итоге целью обучения становится не формирование развитой, образованной личности, а подготовка узких специалистов, способных конъюнктурно, как менеджеры, реагировать на ту или иную реальность, потребность и, соответственно, встраиваться в ту систему управления, которая у нас существует: корпоративную или государственную.

В основном, конечно, реформация нацелена на систему корпоративного управления, вплоть до того, что создаются кафедры, финансируемые отдельными бизнес-структурами, которые в течение четырех лет готовят нужных им людей. И такой человек впоследствии уже вряд ли выберет деятельность в иной сфере, поскольку он привык мыслить в определенном ключе.

Поэтому переход на Болонскую систему богословского образования надо расценивать как серьезнейший, страшный удар по богословию. Тем более что преподавание теологии как научной дисциплины характерно для католической «церкви», которая изначально строила свою богословскую систему на рациональных, философских началах. А наше богословие, основывающееся на Божественном Откровении, никоим образом не вписывается в католическую теологию, а тем более в протестантскую, где о богословии уже нет и речи: там существуют только прагматичные, рациональные, интеллектуальные исследования.

Но теперь, если мы должны соответствовать требованиям системы, если теология превращается в научную дисциплину, соответственно, вводятся научные степени и прочее, это означает перевод богословия Откровения или вероучения в совершенно другую плоскость, плоскость рациональную. И здесь конкурентами для католиков и протестантов мы быть не можем, потому что они уже асы. Таким образом, подготовка новых кадров православных богословов по Болонской системе станет копированием католическо-протестантской системы теологии.

КАК И ЗАЧЕМ КАТОЛИЧЕСКАЯ СИСТЕМА БОГОСЛОВСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ ВНЕДРЯЕТСЯ В ПРАВОСЛАВНУЮ

– Правда ли, что Ватикан профинансировал открытие кафедр теологии при российских вузах?

– Об этом сообщил сайт «Патриархия.ру». В ноябре прошлого года состоялась встреча Патриарха Кирилла с почетным председателем папского совета по культуре кардиналом Полем Пупаром и с прибывшими с ним представителями двух итальянских банков. Во время встречи обговаривалось финансирование этими банками нашего теологического образования.

Но проблема более обширная; у нас уже давно происходит обмен между православными и католическими образовательными центрами, и этот процесс развивается. Ключевым звеном, элементом, на котором отрабатывается модель нового экуменического образования, стала Православная семинария в Париже. Она и создавалась для того, чтобы готовить священнослужителей, которые будут работать за рубежом. Поэтому часть процесса обучения семинаристов проходит в стенах этой семинарии, а часть – либо в светских, либо в католических вузах, на католических факультетах.

Связи между Московской духовной академией и западными католическими вузами начали налаживаться еще в начале 2000-х годов. В первую очередь была организована отправка на Запад православных студентов. Причем их обучение происходит на стипендии, предоставляемые папским советом по содействию христианскому единству, возглавляемым кардиналом Куртом Кохом.

Непосредственно созданием контактов занимался иезуитский священник Милан Жуст, до недавнего времени состоявший в этом папском совете и руководивший отделением по связям с Восточными Церквами. И хотя православные договаривались с католиками о том, что студенческий обмен будет взаимным, пока поток учащихся идет только от нас к ним. А оттуда в Россию едут в основном преподаватели-католики.

И сейчас уже в ряде наших духовных школ тоже начинают внедрять опыт, до совершенства отработанный в Парижской семинарии. Более того, совсем недавно, когда начались события на Украине, где Ватикан посредством греко-католиков очень активно проявил себя, представители Парижской семинарии подписали соглашение о сотрудничестве с Российским православным университетом.

Так постепенно католическая система образования внедряется в нашу.
Это происходит незаметно, но очень интенсивно. А, как известно, если враг открыт и нападает резко, агрессивно, это моментально мобилизует на борьбу. Но когда он действует плавно, постепенно, бороться и противостоять ему гораздо сложнее. Тем более что контролирует процесс образования в католической «церкви» орден иезуитов, преуспевший в скрытой борьбе и в достижении целей любыми способами.

Кроме того показательно, что митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев), возглавляющий Отдел внешних церковных связей (ОВЦС) в нашей Церкви, еще до вступления на эту должность и до создания Общецерковной аспирантуры, в 2007 году посетил Джорджтаунский университет (США) – один из главных иезуитских вузов, играющий очень важную роль в системе западного образования, где обучаются не только католики, но и представители других конфессий. Это одна из немногих высших школ, готовящая дипломатов.

В рамках своего визита митрополит Иларион общался не только с ректором этого учебного заведения, но и с директором Библиотеки Конгресса США – самой крупной американской библиотеки. На встрече присутствовали также представители Госдепартамента США и администрации вице-президента Д. Чейни. Как я понимаю, ими обсуждались вопросы сотрудничества. Вот такие контакты, такие связи дают понимание того, на каком уровне осуществляется согласование вопросов, связанных с нашим образованием.

Таким образом, процесс реформации начат давно и главная его задача на сегодня (насколько можно судить по последней встрече, состоявшейся в храме Христа Спасителя, где обсуждались проблемы образования) – это подготовка богословов нового поколения, которые смогут достойно вести дискуссии с западными теологами. Дискуссии о чем? Скорее всего – о том, чтобы перевести наше богословие в сферу теологии, чтобы православные богословы могли говорить с католическими и протестантскими на одном языке.

Безусловно, это откроет широкие возможности для экуменического сближения, потому что именно богословие обосновывает те принципы, на которых оно может осуществляться. Исходя из святоотеческого предания, мы знаем, что экуменический диалог – это разложение Церкви, еретический путь, заканчивающийся разрушением христианства. Но если мы будем рассуждать, основываясь на внедряемом современном теологическом подходе, тогда экуменизм уже представляется высшим достижением человечества, высшей точкой развития Церкви.

ПОД ВИДОМ НАУКИ БУДЕТ НАСАЖДАТЬСЯ ОККУЛЬТИЗМ

– А чем еще опасно копирование католическо-протестантской системы теологии для нашего богословского образования?

– Вместо укоренения христианской системы ценностей, христианского мировоззрения в нашем научном и образовательном сообществе, чтобы наши дети получали образование на основе христианской религии, происходит обратный процесс. В сферу, где всегда сохранялось святоотеческое богословие, мысль, предание, вводятся совершенно чуждые нам западные принципы рационализма, гуманизма, а теперь уже и трансгуманизма (католическая «церковь», как известно, отступила под натиском системы ценностей нового мирового порядка). Вот такой разрушительный процесс идет. Т. е. все перевернуто, понимаете?

Я изучаю западную теологию и вообще западную рациональную мысль и знаю следующее: если наука, научное рациональное мышление вторгается в сферу веры, это заканчивается расцветом оккультизма и эзотерики. Это закономерно, поскольку нельзя с помощью рационального слова объяснить явления, стоящие вне сферы разума. И сейчас под видом науки в наше богословское образование незаметно будет внедряться оккультизм. Ведь в католицизме, при всем его рационализме и прагматизме, оккультизм присутствует в достаточной мере. В первую очередь это выражается в сакрализации папы римского, который для католиков заменяет Христа. Как рационально мыслящий человек может обожествлять другого человека?

Это невозможно. И православный человек на это не способен. А католики обожествляют, считают его полубогом-получеловеком. Собираются сотни тысяч людей, папа выходит на площадь, и все падают ниц. Что, что в нем такого, что перед ним падают ниц? Вот, пожалуйста, избрали себе бога вместо Христа, а Христа забыли, заповеди Его забыли. Эта сакрализация – типичный, классический пример оккультизма.

ЗАПАДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ НАПРАВЛЕНО НА НЕЗАМЕТНУЮ ПЕРЕСТРОЙКУ СОЗНАНИЯ И ДУХА

– Ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры вышеупомянутый Вами митрополит Иларион окончил Оксфордский университет. Что собой представляет это учебное заведение? Получают ли его выпускники качественное образование?

– На Западе, в Англии, нет такой демократичной образовательной системы, какая существовала у нас, когда образование было общедоступным. И до сих пор у нас понятие «элитного образования» остается неприемлемым в сознании широких масс, хотя его настойчиво внедряют. А там изначально система образования строилась по кастовому принципу. Т. е. в общем образование доступно для простых подданных, но есть школы элитные или элитарные, в которых дозволено учиться людям только достаточно обезпеченным, принадлежащим к семьям, имеющим определенный вес в английском обществе. А есть сверхэлитные школы и центры, недоступные даже детям миллионеров.

И там система образования качественная, направленная на подготовку людей, умеющих мыслить концептуально, стратегически. Но это очень узкий круг, точечный. А в элитарных школах на самом деле готовят представителей среднего звена управления – менеджеров. В самых же примитивных школах для обычных людей преподается узкий набор знаний, действует Болонская система и т. п.

В Оксфорде есть особые подразделения, куда могут попасть только люди, принадлежащие к элите. А есть общедоступные школы, например, система обучения английскому языку. Пожалуйста, можете приезжать в Оксфорд, в Кембридж, посещать занятия, но преподавание там очень примитивное, простое натаскивание учащихся в соответствии с определенными требованиями.

Но главное в том, что языковые знания студенты получают с помощью материалов, перестраивающих их мышление, сознание на принятие западной системы ценностей. Т. е. все программы, тексты, тесты разработаны так, чтобы обсуждать темы, приемлемые именно для английского общества.

Мораль, этика, отношения между людьми, отношение к собственности, к деньгам – все это подается исключительно в формате, разработанном для англичан. И, кстати говоря, в последние годы у нас тоже стали вводиться различные курсы, программы обучения английскому языку, которые фактически основываются на западных учебниках и методических пособиях. И наша русская реальность, русская культура там исключена.

В советские времена наши учебники английского языка составлялись с позиции того, что мы рассматриваем английскую культуру, менталитет, сознание с точки зрения русских. Мы прекрасно изучали английский язык и при этом оставались русскими людьми. А теперь язык преподается так, что мы уже должны с позиции английского менталитета рассматривать этих странных русских, которые не дотянулись до английского уровня, которых нужно перестраивать. Таким образом, идет двойная обработка: и через язык, и через сознание.

Поэтому обучение в Оксфорде – это не просто система получения определенных знаний, это и незаметная перестройка сознания.
Когда началась борьба с колонизацией, освобождение колониальных народов после Второй мировой войны, западная элита, особенно англичане, прекрасно понимали, что теперь нужно, чтобы во главе этих «независимых» государств встали их люди, понимающие их команды и, что особенно важно, имеющие их дух.

Поэтому они приглашали в английские учебные заведения туземную интеллигенцию и детей из богатых семей, стремящихся к участию в государственной жизни и в политике своих стран. И, обучая их, меняли их менталитет, делая навсегда своими. Таким образом был подготовлен целый слой управленцев для неоколонизированных государств, которые хотя и приобрели политическую независимость, но полностью сохранили зависимость экономическую и финансовую. А главное, таким способом была обезпечена зависимость идейная и духовная.

Возьмем в качестве примера Южную Корею. Какая там основная конфессия? Протестантизм. Там есть и католики, но протестантов больше, потому что после войны американцы направили туда мощный идеологический, религиозный десант. И думающие представители Южной Кореи, которые, кстати, у нас, в МГИМО, обучались, это очень хорошо понимают. Они осознают, что была проведена промывка мозгов.

Когда их спрашиваешь: «А кто все-таки ближе к традиционной корейской культуре?», они отвечают: «Конечно, Северная Корея. Ее идеология органичным образом отвечает ценностям, мировоззрению и духу корейского народа. Поэтому, если объединяться, то только на основе ее системы ценностей». А в Южной Корее уже подменили у людей и сознание, и духовность.

Поэтому, повторюсь, пребывание в Оксфордском университете примечательно не с точки зрения качества образования, а с позиции перестройки сознания и духа. Эти категории известны ведущим западным геополитикам, хотя они предпочитают никогда их не употреблять. А для нас в любом событии важно единодушие, которого сегодня так не хватает. Не общих слов, а именно единодушия, когда все стоят заодно и ты понимаешь, что остановить вас может только смерть.

Это и есть идейный братский дух, соединяющий нас с Богом и скрепляющий в одно целое.

Это то, что было во время Великой Отечественной войны: вот – свой, вот – чужой, и не надо ничего объяснять.
Сегодня мы живем в такое время, когда фактическим тоже идет война. Война духовная, принимающая очень острые и в то же время весьма хитрые, не всегда поддающиеся распознанию формы. Перестройка нашего богословского образования – часть этой реальной войны, битва против святоотеческого наследия.

Беседовал
Александр МАЛИНИН
Источник: Газета "Православный крест"

Окончание см. в след. номере

ruskalendar.ru/news/detail.php?ID=15215