Война на Донбассе как она есть: сухие факты, острая правда
Мы знакомы очень давно. Ещё с чеченской войны, поэтому, наверное, этот разговор и состоялся:
…Давай сразу договоримся, вопросы численности, организации и прочие «установочные» данные оставляем за скобками. Россия в этой войне никак не участвовала и не участвует и точка! Поэтому будем называть нашу структуру «группой «Север», а меня дальше называй «человеком с севера». Я буду отвечать на те вопросы, которые сейчас действительно важны для будущего Новороссии, а ты уже сформулируешь всё тезисно…
О противнике
Я о нём высокого мнения. Как не крути, но украинцы - это мы сами. Та же порода, тот же национальный состав. Из сильных сторон: стойкость, упорство. Особенно элитные части ВДВ, аэромобильные, «спецназ». Уже разгромлены, уже драться не чем. Предлагаешь сдаться, сложить оружие и уходить – отказываются. Лезут на прорыв, не имея ни одного шанса. Поэтому и гибли без счёта. Чтобы у нас жертв не было, просто накрывали артиллерией и всё. Было пару раз – просто пропускали, чтобы не устраивать расстрел. Знали, что технику уже всю потеряли по дороге. Зачем лишние трупы? Это же чьи-то сыновья, мужья, отцы…
Из слабых сторон – командование, боевое управление, дезорганизация.
Вся их армия какой-то винегрет. ВСУ, нацгвардия, добровольческие батальоны. Единого командования нет. Это разделение по ведомствам главная их ошибка. Мы её ещё двадцать лет назад прошли на первой Чечне. А они на эти грабли только теперь залезли и прыгают. Им чужой опыт не указ. Своей кровью надо умыться. Всей войной у них заправляют комбаты, а тут уже кто во что горазд. Один говорит «Идём!», второй говорит «Стоим!», а третий вообще «Отходим!».
В самих ВСУ порядка больше. Всё же чувствуется бывшая советская школа, «система» наработанная десятилетиями. Взаимодействие между родами войск, организация боя, реакция на изменение ситуации. Но только всё это, как замерло в начале 90-х прошлого века, так и осталось. Чувствуется, что армией своей они вообще не занимались. Система осталась, а вот школу боевого управления утратили.
По родам войск:
ВДВ и «спецназ» как и везде, самые боеспособные. Но их сильно потрепали в боях и пополнение уже куда слабее тех, кто начинал войну. Но мотивация у них высокая. В основном за счёт корпоративного «куража». Мы «спецназ»! Мы ВДВ! При этом нашим «северянам» было дико видеть сгоревшие «бронники» с точно такими же десантными эмблемами, как у нас, флаги ВДВ, портреты Маргелова. Но враги! Какой-то сюрр…
Пехота – очень слабая! Большинство мобилизованных, желания воевать «ноль», командиры часто вообще без опыта командования. Снабжение практически никакое. Жили почти на подножном корму. Голодные, грязные, вшивые, в гнилой форме - зомби! Лишь несколько батальонов было переодето в приличную форму и амуницию, но боеспособности им это не добавило.
Танки – как самостоятельный род войск на этой войне отсутствует. В основном как средство огневой поддержки пехоты. Поэтому применение шло мелкими группами – до роты. Отсюда и уровень потерь – чрезвычайно высокий. Пехота вместо того, чтобы беречь танки и взаимодействовать с ним, толкала их впереди себя. При насыщенности ополчения средствами ПТО это заканчивалось печально.
Артиллерия – наиболее «продвинутый» род войск в ВСУ. Всё же, как ни крути, советская артиллерийская школа была и остаётся лучшей в мире. Качество обучения артиллеристов в постсоветских училищах по-прежнему остаётся очень высоким. Украинская артиллерия очень быстро прошла путь от слабообученных, пуляющих в белый свет как в копеечку, пушкарей до главного фактора этой войны. Фактически, артиллерия тащит на себе основную нагрузку войны, компенсируя и откровенную слабость пехоты и низкий уровень боевого управления, и ещё целую кучу проблем. Всё компенсируется тоннами снарядов и ракет, которые выпускаются по территории Донбасса. В последние недели нашего пребывания на вооружение украинской артиллерии появились станции артиллерийской разведки, и она начала вступать в эффективную контрартиллерийскую борьбу.
Нацгвардия. Высоко мотивированные, но слабо обученные и плохо вооружённые отряды. Общее название «батальоны», но численность их колеблется от двухсот пятидесяти до семисот человек. Обычно используются как лёгкая пехота или для зачистки занятой местности, но крайне слабо координируются с ВСУ, поэтому несут большие потери. В сложной ситуации склонны к панике, могут без согласования с командованием оставить позиции и отступить.
Высшее командование из рук вон плохое. Между штабом АТО и войсками просто бездна. Они своими войсками как чужими бумажными солдатиками управляют – операцию придумали, задачи поставили и вперёд! Давай результат! Не получается, потери? Ты воевать не умеешь! Украину не кохаешь! Вперёд! А то, что задача изначально недостижимая, то, что расчёт сил и средств не проводился и не соответствует задаче – ни кого не торкает.
В штабах ниже тоже самое. Вообще, коренное отличие ВСУ от российской армии, которое бросилось в глаза, - это отношение к солдату. В российской, даже в самые гнусные девяностые, на войне и офицеры и генералы своих солдат ценили и берегли как могли. Генералов того периода вся Россия помнит – Трошев, Шаманов, Пуликовский, Рохлин.
А у украинцев? В районе боевых действий сидел один командующий Южным оперативным командованием, бывший командующий восьмым корпусом генерал Хомчак, рулил наступлением под Иловайском. Так и тот довоевался до полного окружения, из которого, пользуясь договором о прекращении огня, сбежал с остатками штаба и парой десятков бойцов. После чего начал рассказывать сказки, про то, что русских на него пёрло в четыре раза больше чем у него было солдат.
Ага! Ну, то есть, если у генерала тут под командованием находилось в общей сложности шесть тысяч, то русских, получается, там было аж двадцать четыре тысячи! Целый корпус! Фантазия у Хомчака как у Мюнхгаузена. Впрочем, другой украинский полководец, генерал Литвин при угрозе окружения просто бросил войска, сбежал из «котла» и теперь, насколько мне известно, повышен до командующего оперативным командованием.
Для украинского командования солдат - никто! Послали в бой как стадо, а что с ними будет, сколько погибнет, сколько выйдет – никого не волнует. Главное чтобы задача была решена. А если ещё и поражение, так вообще лучше чтобы никто не вышел, тогда и разгрома никакого не было. А людей как дезертиров спишут.
Но только считать, что на украинской армии поставлен крест глупо.
В неё вкладываются миллиарды долларов украинского бюджета и иностранных кредитов. Военная помощь на Украину идёт из десятка стран НАТО, да и собственный ВПК начинает оживать. Сейчас в украинскую армию начаты поставки современных западных средств связи и разведки. Украинцы убыли в Польшу и Германию переучиваться на натовское вооружение. И это значит, что скоро появится и оно. На украинских полигонах и в учебных центрах ведут курсы натовские и американские инструктора. Организуется заново тыловое обеспечение.
За шесть – семь месяцев ВСУ смогут (при наличии политической воли, помощи Запада и еще некоторых условий) пройти «переформатирование, или, если угодно – перейти в иное качественное состояние. Сделать выводы из поражений, сменить командование, провести реорганизацию и тогда мы увидим качественно другого противника. Поэтому смаковать прошлые победы просто глупо. О том противнике можно забыть. Мы его больше не увидим. Это уже прошлое…
Об ополченцах
Сильной стороной ополчения, безусловно, является высокая мотивация. Люди воюют за свои дома, добровольцы за идею. Воюют лихо, с азартом. Стойко. Потери несут, как что-то должное. Не паникуют. Быстро учатся. До ввода, я занимался организацией обучения специалистов, так вот, я раньше мог только мечтать о таких солдатах! Люди учились буквально с полной отдачей. Артиллерийские расчёты, танковые экипажи буквально за дни схватывали то, на что обычно уходили недели.
Безусловный авторитет командиров. За своими командирами пойдут куда угодно. В отличие от ВСУ, где выдвижение на любую должность это сложный бюрократический процесс часто не связанный ни с какими способностями кандидатов, а лишь с близостью к начальству или принадлежностью той или иной политической группе, на командные должности ополчения выдвигаются наиболее храбрые и способные бойцы, невзирая на звания и выслугу лет. Естественный отбор, так сказать…
По родам войск:
Пехота – отлично мотивирована, но уровень обученности оставляет желать лучшего. Впрочем, это компенсируется храбростью и инициативой.
Танковые подразделения распределены между отрядами. Обучены хорошо, но, так же как и танковые подразделения ВСУ, используются для огневой поддержки пехоты. В противовес ВСУ ополченцы свои танки берегут и прикрывают пехотой, поэтому уровень потерь боевой техники несравним.
Артиллерия – высоко обученная, слаженная, прошедшая полный курс боевой подготовки. За это отвечали «северяне» и они своё дело сделали хорошо.
Оперативное командование ополчения так же укомплектовано профессионалами своего дела, имеющими специальное военное образование и большой опыт ведения боевых действий в других горячих точках. Этот штаб вполне способен организовывать и проводить эффективные операции масштаба дивизия - корпус, но вот здесь и начинаются слабые стороны ополчения.
Главная слабость ополчения называется одним словом «махновщина».
На момент моего выхода с территории ДНР никакого единства сил обороняющихся не было. И нужно отдавать себе отчёт, что никакой «армии Новороссии» нет. Вместо неё есть десятки отрядов разной численности, вооружения и организации.
Объявление донецкого ополчения регулярной армией по сути ничего не изменило. При этом, часто численность является не только, и не столько показателем боеспособности, сколько показателем «веса» того или иного полевого командира на контролируемой им территории. Как следствие, каждый полевой командир самостоятельно решает проблемы снабжения своего отряда. Каждый ищет или выстраивает свои каналы поступления «гуманитарки», и каждый налаживает свои отношения с «военторгом».
И чем «шире» эти каналы, чем объёмнее поставки, тем выше «ранг» полевого командира, и тем большую территорию он контролирует. Самое печальное, что именно этот доступ к снабжению и контроль над территорией являются главными препятствиями объединению сил. Ведь часть денег на амуницию, продовольствие, связь, на зарплаты и премии ополченцам – всё это по большей части «сборы» с «земли», как и автомобили, жильё, склады и прочее. И добро, когда это делается хотя бы «полюбовно» - официальными налогами на местный бизнес, но чаще всего простым «отжимом» - грабежом, попросту говоря.
Когда я был там, «зинданы» для упрямых «спонсоров» были почти обязательным атрибутом большинства крупных штабов ополченцев. Объединиться под единым началом, значит утратить вес, и потерять каналы снабжения и контроль над «землёй», которая кормит почти всех полевых командиров. То есть потерять главный источник довольствия.
Но ещё хуже то, что под видом ополченцев на территории Новороссии действуют «индейцы» - десятки обычных банд, которые буквально терроризируют местное население. Под флагами ДНР они творят полный беспредел – грабят, насилуют, убивают. Есть целые посёлки, которые попали под контроль таких «индейцев» беспредельщиков. И борьбы с ними особо не ведётся. Полевым командирам не до них, они на собственной территории делят власть и выясняют отношения, а милиции и прокуратуры в ДНР и ЛНР сейчас нет.
Поэтому, при достаточно большой численности ополченцев, а в августе это было примерно около двадцати тысяч бойцов, их боевая эффективность невысока. Ополченцы хорошо воюют в городе, стойко обороняются, но в силу «крепостной психологии» и почти полной дискоординации вести современную маневренную войну практически не способны. Вне городов и посёлков ополчение лишь вело разведку и удерживало блокпосты на ключевых трассах, оставляя без прикрытия целые направления. Украинское командование уже к середине июля выяснило эту слабость, после чего разведрейдами своих БТГ нащупывало такие «провалы» в обороне ополченцев и проводило локальные наступления, глубоко вклиниваясь в оборону ополчения. К середине июля фактически вся территория ДНР и ЛНР была как ломтями «надрезана» такими ударами. И опять же, только помощь «северян» превратила эти вклинения в «котлы» для ВСУ, сами ополченцы тут лишь «зачищали» после нашей работы местность, да громили отступающие мелкие отряды разгромленных ВСУ.
Северный ветер
Часто говорят, что «северяне» спасли ополчение от разгрома. Мол, подкрепление прибыло, когда до победы ВСУ оставались чуть ли не считанные часы. Это свидомая брехня! Ситуация в середине августа была тяжёлой но не критической. На этот момент ВСУ использовали практически все свои резервы, увязли и вели тяжёлые бои в северных пригородах Донецка, в районе Иловайска и на подступах к Луганску в районе Новосветловка-Лутунино. Сил рассечь территорию Новороссии у ВСУ уже не было, но война всё больше погружалась в кровавый хаос - в зоне боевых действий оказались самые густонаселённые районы Донбасса. Счёт погибших мирных жителей пошёл на сотни. Необходимо было остановить эту бойню и принудить Украину к прекращению боевых действий и мирным переговорам. Для этого была разработана операция, и мы преступили к её проведению.
Если не считать мелких огрехов, то всё прошло как по нотам. Противник не смог вовремя вскрыть наше выдвижение и развёртывание, и обнаружил наше присутствие только, когда мы вошли с ним в непосредственное соприкосновение. ВСУ так и не смогли вскрыть наши силы и потому по украинским докладам до сих пор гуляют самые фантастические цифры. Некоторые украинские военачальники договорились до того, что на территорию Украины вошло аж сто тысяч «северян», что есть полный бред!
Никаких глобальных задач «дойти до Киева» мы не имели. Если сводить всё к одной формуле, то нанести поражение и создать условия для прекращения боевых действий и начала переговоров.
О «северянах»
Я доволен действиями «северян». Могу сказать, что они продемонстрировали высокий уровень подготовки и слаженности. Отлично работала разведка, хорошо справились с задачами штабы всех уровней,
Фактически, «северяне» продемонстрировали тот тип ведения боевых действий, который на западе называют «сетецентричной войной». Постоянное перемещение, постоянная разведка, своевременное выявление целей и своевременное их огневое поражение. Достаточно сказать, что, несмотря на очень ограниченный по площади район ведения боевых действий, «северяне» практически нигде не вступали с ВСУ в непосредственное взаимодействие, не вели боёв, что называется, «глаза в глаза», нанося поражение дистанционно. Лишь считанные разы, что называется, завязывались бои. Единственный случай, когда несколько «северян» оказались в плену у ВСУ, стал следствием нарушения боевых документов и разгильдяйства младших командиров.
О «котле» под Иловайском
Вина за этот разгром и огромные потери целиком и полностью лежит на командовании АТО и Южного сектора – сначала они буквально в «нору» загнали целую группировку, никак не прикрыв фланги. Потом, увязнув в городских боях, вместо того, чтобы обходить город, начали стаскивать под него новые БТГ, так, видимо, хотели поднять над ним флаг. Ну, а когда получили удар во фланг, и счёт пошёл на часы, просто растерялись, начали ждать указаний «сверху», пока «котёл» не захлопнулся.
После этого никакого внятного командования мы уже не видели. Внутри «котла» метались, неся потери, батальоны нацгвардии и ВСУ, а снаружи командование даже не пыталось организовывать деблокаду своих войск. И это было странно! Мы, честно говоря, готовились к тому, что будем держать внешний фронт, но они даже не дёрнулись. Создавалось впечатление, что там изо всех сил делают вид, что под Иловайском ничего не происходит и всё само как-то рассосётся.
Ну и рассосалось…
У нас был приказ – по возможности избегать больших жертв. Поэтому почти сразу до командиров окружённых частей довели наш ультиматум – всем кто сложит оружие и оставит технику, гарантируется жизнь и выход из котла к своим.
Сейчас «окруженцы» везде голосят, что де, их обманули, им обещали коридор, но вместо этого раздолбили артиллерией. Это опять же, брехня! Был конкретный ультиматум – оставляете на месте всё тяжёлое вооружение и технику, и на автотранспорте в определённом порядке выходите. Но вместо этого они начали играть в крутых рейнжеров. Выстраивать колонны на прорыв – с танками, бэтээрами, САУ. Всё, что не могли вывезти, начали сжигать и выводить из строя. Мы за всем этим внимательно наблюдали. Разведка постоянно докладывала. Ещё раз вышли на них – не хитрите! Хотите жить, выполняйте условия, выходите, как определено – днём, без тяжёлой технике, по согласованию и под контролем. Всех выпустим! Они опять «Да! – Да!» но, как начало смеркаться, рванули на прорыв, ну, собственно, и получили. Почти никто не ушёл. Такой бессмысленной гибели людей я себе представить не мог. Дорога смерти какая-то…
Почему не был взят Мариуполь?
Скорее всего, просто не хватило времени. Но лично для меня, одной из главных проблем было то, что брать его пришлось бы нам, «северянам», со всеми отсюда вытекающими проблемами – потерями, полной «засветкой» нашего участия, и всеми «прелестями» штурма города – разрушениями, гибелью мирных жителей. У украинской стороны в Мариуполе и под Мариуполем находилось до полутора тысяч всякого рода «силовиков». Ополченцев же на тот момент едва хватало на выставление блок-постов и организацию передового эшелона наступления – фактически разведки, при которой, продвигаясь вперёд ополченцы «нащупывали» узлы обороны, после чего подтягивались мы и расковыривали артиллерией эти узлы. В чистом поле эта тактика была эффективна, но вот в крупном городе уже едва ли могла сработать.
Поэтому лично для меня перемирие стало, в какой-то мере, облегчением. Да, взять город хотелось, но объективно оценивая силы, я понимал, что это будет очень не легко. Даже на окружение и эффективную блокаду сил не хватало.
Вовремя или не вовремя?
Мне трудно давать такую оценку. Конечно, мы могли ещё существенно расширить территорию контролируемую ополчением. На момент остановки активных боевых действий почти все имеющиеся в распоряжении командования АТО части либо вели тяжёлые бои, либо были разгромлены, и прикрывать бреши, образовавшиеся после разгрома котлов, было просто не чем. Думаю, что продлись бои ещё неделю, и перед Киевом бы уже в полный рост встала перспектива военной катастрофы, а так только украинское военное командование и политическое руководство знало реальное положение дел и адекватно оценивало угрозу.
Но всё же, я думаю, что основная доля ответственности за сегодняшнее положение дел лежит на тех, кто вёл переговоры в Минске. Позиции переговорщиков Донбасса были куда более выигрышными и сильными, чем у Киева. Киев, фактически, был принужден к миру, и крыть ему на тот момент было не чем. Нужно было принимать любые условия, иначе можно было потерять намного больше. С другой стороны, и Россия находилась под огромным давлением Запада и каждый день войны только усиливал его. Понятное дело, что оттуда тоже давили на переговорщиков.
В итоге подписали то, что подписали. Ну, а уж выполнять подписанное, украинская сторона почти сразу не стала торопиться.
Что дальше?
На мой взгляд, на сегодняшний день сложилась «провоцирующая» Киев ситуация. Россия заканчивает вывод своих войск с приграничных районов в ППД. И угроза, висевшая над Киевом семь месяцев, перестаёт таковой быть. Боеспособность группировок более-менее восстановлена. Разгромленные части заново укомплектованы личным составом и техникой. Проводится реформа тыла. Налажена боевая учёба. Проведено инженерное оборудование районов сосредоточения и ключевых узлов обороны. И сейчас перед высшим политическим руководством Украины и командованием АТО стоит дилемма – уйти в зиму, смирившись с поражением в весенне-летней компании, или же попытаться в последние тёплые недели добиться какой-то хоть локальной но победы, чтобы ею сбалансировать августовский разгром. На планы такой локальной операции указывает резкое усиление группировки нависающей над Луганском, где сейчас по данным разведки сосредоточено не меньше шести БТГ, до пятидесяти танков и до шестидесяти орудий и РСЗО.
Ещё одна группировка сосредоточена в районе Донецкого аэропорта. Там выявлено до тридцати танков до шестидесяти орудий и РСЗО, и до двух тысяч пехоты разного формата – от «спецназа» ВСУ до «нацгвардии». Перестрелки и постоянные попытки ополченцев выдавить украинские подразделения из района аэропорта вполне могут быть использованы как повод для локального наступления в этом районе.
На мой взгляд, наиболее подходящее время – до дня выборов. Так как результат наступления может быть легко конвертирован в политический «пиар», или сразу после них - для отвлечения народа от результатов. Но сдерживающим фактором является хотя и формальное, но соблюдение условий прекращения огня, а так же опасение, что это наступление, так же как и предыдущие, будет сорвано и закончится поражением, так как у Киева нет полной уверенности в преодолении последствий военного кризиса августа- сентября.
Если же до второй декады ноября обострения не произойдёт, то можно ожидать ухода конфликта в «зимовку» - позиционное противостояние, с артиллерийскими дуэлями и активной деятельностью разведывательно-диверсионных подразделений. Этот период – до апреля следующего года, каждая из сторон будет использовать для укрепления своих вооружённых сил и подготовки к новой весеннее – летней компании. Но это уже чрезвычайно далёкая перспектива.
