БЕСЕДА С КАВКАЗСКИМ ПУСТЫННИКОМ МОНАХОМ КОНСТАНТИНОМ
7. "Призови Мя в день скорби твоея..." (Пс.49:15)
- Но ведь у каждого из нас в жизни могут быть (и бывают) экстремальные ситуации, когда и спросить-то не у кого или на это просто нет времени....
- Экстремальные ситуации - это "особый" пункт. Да, они могут быть у каждого из нас. Но ведь и к каждому из нас обращены слова Господни: "Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя" (Пс.49:15).
- А если смущают помыслы неверия и малодушия?
- Если мы не верим, что Господь нас слышит в экстремальных ситуациях, тогда всуе вера наша. Чему мы тогда вообще верим, если, находясь даже на грани жизни и смерти, мы сомневаемся: услышит ли нас Бог и даст ли нам вразумление и избавление?
Господь не хочет смерти грешника и заботится о его вразумлении и спасении. Поэтому пусть никто не сомневается в том, что если того потребуют обстоятельства, Бог изрекает Свое слово в сердце любого человека - кто в простоте, вере и смирении прибегает к Нему.
Душа обычно чувствует, когда ее молитва принята. В этом мы перестанем сомневаться, если у нас будет какой-то собственный опыт.
- А как конкретно действовать в таких случаях?
- Зачастую в таких случаях нет времени говорить какие-то "речи" или читать длинные молитвы. Просто в душе рождается сердечный вопль, и это внутреннее обращение восходит от сердца к Богу: "Господи, как в этой ситуации (или в этом состоянии) мне поступить? Вразуми меня! Помоги мне!" И тут же Господь дает ответ - благую мысль или чувство на сердце - и человек начинает действовать.
- Могли бы Вы привести какой-либо пример помощи Божией в экстремальной ситуации из своей жизни?
- Разные бывали случаи. Во всем Господь помогает. Молитва и Господня помощь во всех обстоятельствах неразрывны и действуют мгновенно, если, конечно, надеемся на Бога, а не на себя.
Был у меня такой случай. Однажды пошел я искать новое укромное место для кельи. Сначала шел по тропе, а потом повернул и направился, как говорят, "по азимуту" на один горный отрог. Пролезать приходилось через такие заросли, что ветки тыкались не только в глаза, но иногда попадали даже и в ноздри.
Но вот, к счастью, на моем пути попался поток, как его здесь называют - "желоб". Я спустился и пошел по нему вниз. Пройдя немного, наткнулся на восьмиметровый водопад. Видя, что спуститься не получится, начал его обходить, но вскоре дорогу преградила вертикальная каменная стена. После тщательного осмотра я обнаружил на ней небольшой карниз шириной в три-четыре пальца. С большим риском прошел по нему около четырех метров, и, выйдя на каменную осыпь, снова побрел вниз по желобу.
И вот - снова водопад метров двенадцать. Сначала я хотел спуститься по веревке, но, передумав, достал топорик, прорубил кустарник вокруг и сделал обход по склону. Однако вскоре путь преградил третий водопад. Обойти его я не находил уже никакой возможности - с обеих сторон нависали крутые скалы.
Увидев, что двигаться дальше нельзя, я решил возвращаться назад, но тут вдруг заметил, что под скалой проходит след диких коз, обходивших этот водопад. "Ну, - думаю, - если козы здесь проходили, может быть, и мне как-нибудь удастся пройти с Божией помощью". Сделав обухом топора ступеньки, благополучно спустился вниз. Поток впадал в небольшую речушку, перейдя которую, я начал подниматься на противоположную гору. Идти было очень тяжело из-за непролазных дебрей, поэтому снова пришлось искать какой-либо желоб.
На спине у меня был довольно увесистый рюкзак с одеждой, продуктами и всем необходимым для путешествия и ночлега в лесу под открытым небом. День клонился к вечеру, нужно было подыскивать удобное место для ночлега, а тут - опять водопад. Но поскольку он был не вертикальный, а отлогий, то я решил не лезть в дебри, а подняться по нему.
Чем выше я поднимался, тем становилось все круче и труднее. Потом начали попадаться камни с наклоном вниз, покрытые тонким слоем осыпной земли. Ноги заскользили, я опустился на колени.
До верха осталось метра два, но взяться не за что. Уцепился за один камушек, подтянулся, но вылезти наверх не удалось. Дотянулся еще до одного камня, ухватился за него, но он оборвался, чуть не ударив меня по руке. "Ну, все! - промелькнуло в голове, - смертельная опасность!" Еще усилие - бесполезно.
Прилипаю грудью к скале. Рюкзак тянет назад, колени медленно скользят вниз. Держусь, опираясь на левую руку, зацепившись только одним большим пальцем за небольшой выступающий камушек. Вдруг чувствую, что и он зашевелился. "Ну, все, конец! Если не убьюсь, то кости переломаю точно. А кто меня здесь найдет? Никто!"
Тут я взмолился ко Господу и Матери Божией: "Мати Божия, оставь меня в живых, ведь я еще не покаялся!" И слышу в сердце ответ: "Только сбрось рюкзак" - "Ну как же, - сработала сразу мысль, - ведь там у меня фонарик и спички! Как же я безо всего этого выживу в холодное время в лесу в одной холщовой рубахе, да еще и мокрый? К тому же рюкзак ударит меня по ногам, и я полечу вслед за ним". Но чувствую, что первое повеление остается в силе.
Сбрасываю.
Облегчившись от груза и прижимаясь к камням, медленно сползаю со скалы, прислушиваясь к шуму покатившегося далеко вниз рюкзака. Не теряя ни минуты, поспешно спускаюсь вслед за ним.
Спустился к речке - рюкзака нигде нет. Прошел вниз по течению метров пятьдесят -- тоже нет. Туда-сюда - нигде нет, как сквозь землю провалился! Вода не очень большая, чтобы могла далеко унести. Тем более, в воде ветки, корни, камни - должен зацепиться лямками. Но его нигде не видно. Да уже и сумерки спустились, искать дальше бесполезно.
Так остался я без рюкзака в ущелье горной реки, по которому идет холодный сквозной ветер, в мокрых брюках и мокрой рубахе. За поясом - маленький топорик, в кармане - часы, на шее - четки.
Встал я на молитву, поблагодарил Господа и Царицу Небесную за избавление от беды и смерти и промолился с восьми до одиннадцати часов вечера.
Но чувствую - начинаю прозябать, да так, что с трудом могу сложить пальцы для крестного знамения. "Э-э-э, - думаю, - до утра я не дотяну, замерзну, ведь время осеннее. Весь день шел, крепко устал, обязательно усну. И если усну - то больше не проснусь (по медицинскому опыту знаю, что такое бывает). А идти обратно на эти водопады... ведь по-человечески невероятно, что их можно пройти благополучно. Что же мне делать?" Помолился, как умел и как смог. Сердце склонилось "идти". "Ну, Господи, - сказал я, - сохранил Ты меня там, сохрани меня и здесь, все возможно Тебе!"
И пошел.
Шел, конечно, ощупью, и на первом водопаде оборвался одной ногой в пропасть, но успел зацепиться за какой-то корень. Второй прошел благополучно. Но более всего меня страшил тот узенький карнизик, по которому я и днем-то прошел с большой опасностью. Подошел к нему, нашел какую-то ветку наверху и. прижавшись к скале впритирку, протиснулся обратно намного легче, нежели днем.
Когда поднялся к непроходимым дебрям, спустилась туча, и пошел снег. Несмотря на то, что я поднимался вверх, напрягаясь изо всех сил, продрог "до костей" - если бы остался в ущелье, наверняка бы замерз насмерть.
Вокруг было так темно, что иногда я шел даже с закрытыми глазами. Различимы были лишь кроны деревьев на фоне неба, а внизу была сплошная тьма. Но надо сказать, мне показалось весьма удивительным то, что, пролезая в осенней тьме эти дебри (где сухие ветки даже днем тыкались мне в ноздри), я не заметил какого-либо серьезного царапанья по лицу.
После нескольких часов ходьбы по зарослям нужно было выйти на охотничью тропу. Но определить, правильно ли я иду, я не находил никакой возможности. Сел, отдыхаю, молюсь и размышляю: "Где я нахожусь? Где охотничья тропа? Как мне сориентироваться, куда идти дальше?"
Вдруг слышу шумок: "чап-чап", "чап-чап". Ага, значит, идет медведь! Сижу тихо, а он приближается все ближе и ближе. Известно, что медведи в спокойном состоянии тоже ходят по тропам, поэтому я начал внимательно прислушиваться. Было весьма радостно, что Господь таким образом указал мне тропу. Я пошел по ней, а медведю крикнул, чтобы он убежал подальше.
Часа через полтора должен быть поворот с охотничьей тропы на нашу. Снова недоумение. И снова - молитва и благая мысль.
Вдруг вспомнилось, что на месте развилки на живом дереве завис сухой каштан и его можно заметить на фоне неба. Я начал чаще посматривать на небо, и, в самом деле, вскоре заметил контур упавшего каштана. Свернул, убедился по срубленным веткам, что точно нахожусь на своей тропе, и подумал: "Ну, все, теперь я уже смогу дойти до кельи!"
Отдохнул еще немного и пошел. Сделал два-три шага - какой-то большой камень, тропы нет. Вернулся назад, прошел немного в другую сторону - тропы нет, сплошные заросли. Еще в сторону - нет тропы.
Вернулся, нащупал срубленную ветку - стою ведь на тропе! А сделаю несколько шагов и теряю ее. "Господи, вразуми! Что за искушение? В таких дебрях прошел, а на тропе запутался!" И слышу мысленный ответ: "А ты ведь теперь уже понадеялся на себя, что вышел на свою тропу и попадешь в келью... ну, что ж, иди, попробуй..." - "Господи! - взмолился я, - прости меня, самонадеянного безумца! Прости меня!"
После этого пошел, ни разу не сбившись, и к утру благополучно добрался до своей кельи.
Примерно через месяц пошел я искать свой пропавший рюкзак и нашел его на том же месте. Оказывается, когда он скатился со скалы, то попал в воду между двумя камнями такого же размера, как он сам. Вода накрыла его сверху - и бежит, поэтому я и не смог обнаружить его тогда, в спустившихся сумерках.
* * *
Спустя два года пришлось мне еще раз побывать на тех водопадах, но уже вдвоем с отцом N. Рассказал я ему о своем ночном путешествии. Не знаю, что подумал отец N., когда мы проходили по тому участку пути, но самому мне пришла мысль: "Хотя я и верующий, но если бы кто-то вел меня по этим местам и говорил, что он прошел здесь в темноте осенней ночи безо всякого вреда, то это и мне могло бы показаться невероятным".
Да, невозможное человеку возможно Богу. И Бог наш один и Тот же сегодня, Каков был сто и тысячи лет назад, Который сказал: "Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя" (Пс.49:15).
Так что, СЛАВА БОГУ, не хотящему смерти грешника! И хвала и благодарение Царице Небесной, Заступнице усердной рода христианского!
8. У Бога нет лицеприятия
- А если в экстремальную ситуацию попадет человек неопытный, "духовно слабенький"?
- У Бога нет лицеприятия. Для примера приведу случай, который произошел с человеком мирским и, можно сказать, почти неверующим.
Как-то раз поздней осенью пошел этот человек на охоту. От селения ушел далеко - охотился на высокогорных пастбищах. В это время начался сильный дождь. Охотник, промокнув до нитки, добрел до ближайшего балагана,14 развел костер, напился чая и расположился на ночлег. Для того чтобы высушиться, разделся, всю свою одежду и обувь развесил на веревку над костром, сам лег рядом и уснул.
Проснулся от какого-то странного запаха. Смотрит, а его последняя рубашка догорает. Оказывается, пока он спал, костер разгорелся, веревка, на которой висела одежда, перегорела и оборвалась, вся одежда свалилась в костер и сгорела. А тут еще в довершение всех бед холодный дождь сменился снегом. И остался бедняга босиком, в одной "набедренной повязке" зимой в горах.
Что делать? Посидел-посидел, но ждать нечего: пока есть силы надо бежать. И пустился бегом по снегу. До ближайшего селения около сорока километров. Надежды остаться в живых нет почти никакой. Тогда охотник, хотя и был маловерующим, в отчаянии возопил к Богу: "Господи, помоги! Видишь, я погибаю!"
А в этот день некий монах-пустынник М., построивший себе тайную келью далеко в горах, возвращался домой по свежему снегу, радуясь, что никто его уже не потревожит, т.к. снег закрыл все пути.
Охотник спустился с пастбищ в лесистую зону и, пробежав еще немного, вдруг увидел след недавно прошедшего человека. И хотя ему было странно, что след вел в горы, а не в селение, он двинулся по нему, полагая, что это устроено Богом (до селения все равно еще оставалось около тридцати километров).
М., придя в келью, радовался началу долгожданного одиночества.
И вот снаружи вдруг слышится чей-то голос. М. выглядывает и видит на снегу:… обнаженного человека с ружьем в руках. Господи, помилуй! Что это? Или это привидение? Или на самом деле?
- Да не бойся, не бойся! Помоги мне - я замерзаю!
М., конечно, завел охотника в келью, одел, обул, отогрел, накормил…
Так, милостью Божией, этот человек спасся от явной смерти. Имя его было Сергий. Он сам нам это рассказывал с чувством благодарности Богу за услышанную молитву и избавление его от беды и смерти.
9. Господь исполняет наши желания в несравненно большей степени, чем мы это можем себе представить
- Некоторые люди все же не верят тому, что Бог нас слышит и как-то нам отвечает. Они не понимают, как может ответить нам Бог.
- Божий ответ мы чувствуем сердцем. Чаще же он приходит к нам самим делом (как в случае с замерзающим охотником). Понаблюдайте каждый за своей жизнью, и вы увидите, что не только молитвенно высказанные прошения исполняются любящим нас Богом, но и многие наши добрые желания, высказанные или невысказанные, сердечные чувства, стремления со временем осуществляются Его Промыслом. Это и есть Божий ответ.
Но только этот ответ мы получаем не в такой форме, как в беседе с человеком, а в такой, как Бог изволит явить.
Даже невысказанные желания наши часто исполняются. Я тоже вспоминаю, какие были у меня в свое время мимолетные желания, и те Господь исполнил. Помню, посмотрел: идут туристы с рюкзаками. Думаю: "Вот бы мне такой рюкзак!" И через некоторое время преподносят мне такой рюкзак. В другой раз увидел ботинки, думаю: "Хорошие ботинки". И вот на тебе такие ботинки. И так - на каждом шагу. Как-то раз приехал к нам в гости один послушник, и у меня мысль: "Вот раб Божий, с ним вполне можно было бы совместно подвизаться". А лет через десять он приехал сюда насовсем.
Так что Господь наши желания исполняет в несравненно большей степени, чем мы это можем себе представить, только мы не внимаем этому и потому впадаем в апатию, ропот, уныние, малодушие - вроде бы Господь нас не любит, вроде бы Господь нас не слышит, вроде бы Господь о нас забыл. Это оскорбление Бога, и в этом нужно каяться. Если слышит Бог всякое праздное слово, когда человек говорит хулу или какое-нибудь непотребство (это же все записывается, отвечать надо будет), то тем более разве Он не слышит наших молитв? Все Он слышит, и все воспринимает, только мы не внимаем тому, как Он нам отвечает. Вот наша беда.
10. О предании себя в руки Божии
- А как правильно расценить неисполненные молитвенные просьбы? Значит ли это, что они неугодны Богу?
- Это не всегда так. Это - судьбы Премудрого Промысла Божия, и не нам судить "отчего", "зачем" и "почему". Но, надо сказать, мы, сами того не осознавая, очень часто бываем похожи на малых детей: наши прошения оказываются настолько легкомысленными, что не исполняются любящим нас Богом ради Его любви к нам.
По этому поводу уместно привести рассказ одной женщины о своем духовном отце. Этот, умудренный житейским опытом пастырь, желая на примере показать, какое у нас порой бывает духовное неразумие, рассказал о себе следующую историю. В детстве ему часто приходилось видеть, как его дедушка вынимает изо рта необыкновенно красивые зубы (такие ровненькие, беленькие), на ночь кладет их в стакан с водой, а утром снова одевает. Эти "необыкновенные" зубы очень понравились мальчику, и он начал молиться: "Господи, и я хочу такие же! Дай мне такие зубы, как у моего дедушки!" "А когда я вырос, - рассказывал впоследствии батюшка, - узнал, в чем дело, - какие это "зубы", - то сказал: "Слава Тебе, Господи, что Ты не послушал моих молитв и не дал мне того, чего я у Тебя просил!"" Так что вот такие бывают случаи.
Конечно, бывают еще и такие молитвы, в которых мы просим вроде бы и доброго дела, и душеполезного, но не можем этого получить. Помню, рассказывал о себе один человек. Он много лет просил Господа об одном и том же, но не получал. Сначала думал: почему? "А потом, - говорит, - заметил: когда я кое-что получал, то не мог правильно принять этого дара, не мог его усвоить -именно со смирением его принять и сохранить. Как только эта милость Божия начинала действовать, тут же появлялись самодовольство, надмение, уничижение ближних. И дар отнимался".
На основании этого примера можно сделать вывод, что многие наши прошения не исполняются Богом только потому, что, получив просимое, мы не сможем из-за своей гордости принять и усвоить этого дара, но надмимся и погибнем.
Так что, как видим, везде и во всем проявляется Премудрый Господень Промысл.
- В таком случае - если существует опасность ошибиться в прошениях - может, вовсе не стоит обращаться к Богу с "личными" молитвами?
- Такое мнение - тоже крайность. Мы должны всю свою душу изливать в молитвах, но при этом предавать себя в руки Божии. Как говорит святитель Феофан Затворник, мы должны каждое свое прошение заканчивать приблизительно такой молитвой: "Господи, вот я излил свою душу пред Тобой, а Ты как Всесовершенный, Всемогущий и Любящий Отец, имиже веси судьбами устрой мое спасение. Как знаешь, как хочешь, но только спаси меня от моих грехов, страстей и от моего безумия. Имиже веси судьбами устрой мое спасение!" Этими словами, т.е. преданием себя в руки Господа, как Любвеобильного Отца и Всесовершенного Бога, должна заканчиваться каждая наша молитва.
И действительно, мы должны верить Богу как Богу, надеяться на Бога как на Бога и знать, что Ему все возможно. И эта наша вера должна оставаться непоколебимой даже и тогда, когда нам кажется, что вроде бы нет явных проявлений помощи Божией в какой-либо нашей нужде.
К сожалению, многие люди сегодня говорят и думают примерно так: "Вот мы молимся-молимся, а толка никакого нет! Бог нас не слышит". Особенно часто это бывает с матерями, которые молятся о своих заблудших детях. Они, видя, в каком бедственном состоянии находятся их чада, молятся об их вразумлении, а положительных сдвигов якобы нет. И они начинают изнемогать в вере. Чаще всего ослабляют молитву или бросают ее совсем, а то даже и ропщут на Бога: "Вот я молилась, а Бог не слышит и не исполняет моих желаний!" И бывает, что даже вовсе теряют надежду на Бога. Но это, конечно же, большая ошибка.
По этому поводу мне вспоминается рассказ отца N. из Почаева. У одной матери был единственный сын. Вернувшись из армии, он начал жить распутно: пить, гулять, увлекаться наркотиками. Мать была верующая и старалась, как могла, вразумлять его.
Однако сын, вместо того, чтобы вразумиться и исправиться, озлобился еще больше: начал оскорблять, а потом даже и избивать свою мать. Бедная женщина, конечно же, сильно скорбела. Молилась, ходила в храм, раздавала милостыню, просила, чтобы за ее сына молились.
Много лет прошло, а у сына никакого изменения - еще хуже стал. Женщина вся в слезах идет к батюшке: "Батюшка, что мне делать?" Он ей в ответ: "Молись. Господу все возможно". Проходит время, она опять идет к батюшке: "Батюшка! Никакого изменения нет. В чем дело? Не слышит меня Господь, не принимает моих молитв". Начала смущаться, колебаться. Батюшка ей говорит: "Молись. Господу все возможно".
Через некоторое время женщина сильно заболела, слегла уже на смертный одр. Призвала батюшку: "Батюшка, я уже, может быть, даже и умру, а Господь-то не слышит моих молитв!.." Батюшка ее утешал, как мог, но она все-таки осталась со скорбью, потому что видела, что сын пребывает в бедственном состоянии.
...В тот день, когда Господу было угодно забрать страдалицу-мать из жизни, сын пришел домой, как всегда, "навеселе". Пришел, глянул, а его мать уже умерла. И тут он вдруг как бы "проснулся": "Что же я сделал! Ведь я сгубил свою мать! Как она страдала, сколько я зла причинил ей! Ведь это я загнал ее во гроб!" Настолько близко он принял это к сердцу, что у него произошел полнейший переворот в сознании: начал плакать, окаявать себя, пошел в церковь и там принес глубокое, искреннее покаяние. С тех пор он обратился к вере и начал жить благочестиво - стал настоящим рабом Божиим.
Вот такой случай. И хотя мать, казалось бы, не увидела этого благого плода при жизни, но, тем не менее, ее молитва не осталась бесплодной.
Так что и мы не должны отчаиваться и смущаться тем, что Бог якобы нас "не слышит" и ничего не предпринимает в каких-то тяжелых для нас обстоятельствах. Все происходящее в нашей жизни устрояется Премудростью Божией, до которой человеческий разум не может додуматься. Поэтому мы должны чтить Бога как Бога, и все наши дела предавать Ему, а не пытаться их сделать только по своему усмотрению, якобы самому "наилучшему".
И это очень важно - научиться предавать себя и наших ближних, и все обстоятельства нашей жизни в руки Божии. Потому что это очень большой грех - не чтить Бога как Бога (об этом говорит святитель Игнатий Брянчанинов, что часто мы не чтим Бога как Бога). А мы этого греха почти не осознаем.
Такое проявление бывает даже и во время молитвы. Иногда наши молитвенные обращения к Богу превращаются в дерзкие требования, что весьма скорбно.
В качестве примера - к чему может привести такое безрассудное поведение - расскажу еще один случай о материнской молитве. Дело было в Почаеве. Жили мать и сын. Сын пошел в армию, и там с ним произошло несчастье: какая-то кислота брызнула в глаза, и он ослеп. Его лечили в госпитале, но безрезультатно - домой он вернулся слепым. Мать, конечно же, была в шоке: молодой парень, а уже инвалид. Начала молиться, начала чаще ходить в церковь, ездить по монастырям, раздавать милостыню, просить всех, чтобы Господь исцелил ее сына.
Через некоторое время Свыше ей было дано вразумление: "Не плачь так. Твоему сыну не полезно быть зрячим. Лучше ему быть таким, какой он есть". Но мать не приняла этого вразумления, а продолжала молиться. Она начала уже просто требовать: "Матерь Божия, исцели его!"
Прошло немного времени, и ей опять было дано вразумление: "Не полезно ему". Но она все равно продолжала настаивать: "Нет, Матерь Божия, исцели! Тебе возможно!" В Почаеве от иконы Матери Божией были многие исцеления, поэтому она с таким укором обращалась к Матери Божией: "Если Ты других исцеляешь, почему Ты не исцеляешь моего сына? Других исцеляешь, а его не исцеляешь!" И с такой требовательностью, с таким напором: "Исцели его - и все!"
И вот однажды, в какой-то праздник, освятили в храме воду и начали окроплять ею людей. Брызнули и на этого парня. Он утерся этой водой и начал видеть - лучше, лучше. Промыл глаза и исцелился (насколько полным было исцеление, конечно, не известно, но, по крайней мере, он уже мог ходить сам, без посторонней помощи).
Мать была в восторге!.. Но эта ее радость очень скоро кончилась. Как только сын пришел домой, он увидел, что обстановка в их доме изменилась. Раньше обстановка в их доме была хорошая, а мать ради его исцеления все, что имела ценного, продала и раздала на милостыню. Сын, увидев это, вспыхнул гневом: "Что ты сделала?! Ты нас нищими сделала! Как я теперь буду жить?!" С тех пор он восстал на мать. Начал ее бить, начал над ней издеваться, запил. И до того доходило дело, что бегал за ней с топором вокруг дома, кричал: "Я тебя убью!" А потом, через некоторое время, она, действительно, умерла какой-то загадочной смертью. И хотя говорят, что "не пойман - не вор", но некоторые предполагают, что он ее и убил.
Ежедневно в церкви на ектениях мы слышим: "...сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим". Если же мы упорствуем, настаиваем на своих мнениях и желаниях, то вот чем это упорство может окончиться. В данном случае эта женщина через свою неумеренную материнскую любовь, быть может, погубила душу своего сына. Неполезно ему было то, что она ему испрашивала. Господь устраивал образ спасения этому юноше наилучшим для него образом, а она считала, что это не так, не желая почтить Бога как Бога. И вот такие получились печальные последствия.
Так, фактически, в вере Богу проявляется недоверие Ему. А мы этого зачастую не осознаем, не каемся и не исправляемся.
Помоги нам Господи, потому что мы, действительно, грешим во многом - грешим даже и самой молитвой. Так что надо быть очень внимательными, и если замечаем в себе что-то такое, то тут же нужно каяться, смиряться и исправляться.
Как пришлось однажды слышать - некая женщина говорила: "Я молитвой могу выпросить у Бога все, что хочу. Бывает так: я молюсь о чем-то - не получаю. Но я прошу: "Господи, мне очень хочется, дай мне это". Через некоторое время получаю. Потом возникает другое желание. Я знаю, что, может быть, Господь не хочет мне этого дать, но мне все-таки очень хочется. И я прошу, прошу, прошу: "Ну, Господи, ну мне очень хочется! Дай мне это!" И через некоторое время Он дает". И вот мне подумалось, что как бы это безрассудное "я-хотение" не довело ее до того, что было с той, прежде упомянутой женщиной. Потому что так вести себя с Богом нельзя.
Конечно, Господь терпит наше неразумие и удовлетворяет многие наши желания, даже и неполезные для нас. Но Он ждет, чтобы мы научились предавать себя Ему в руки. Ждет, чтобы мы всю свою и временную, и вечную участь, и все наши жизненные обстоятельства полностью предали бы Ему, т.е. почтили Его, как Истинного Бога - Всепремудрого и Всесовершенного Любящего Отца.
- Из приведенных примеров следует, что настойчивая молитва может быть греховной. А если душа просит чего-то необходимого для спасения? К примеру, просит, чтобы Господь не забирал ее из этой жизни неготовой? Если такие просьбы остаются как бы "без ответа", может ли человек продолжать молиться? Такая настойчивость не грех? Или же к вышеприведенным случаям (с требующими своего женщинами) это не относится, поскольку это разные примеры?
- Конечно, это разные примеры. Каждый случай нужно рассматривать отдельно, потому что под общими фразами можно подразумевать разные вещи. А если говорить конкретно о случае, когда кто-то просит у Господа: "Господи, не забирай меня из этой жизни неготового", - продолжать молиться об этом можно. Но внутри себя надо знать, что лишь одному Господу ведомо, когда кого забрать из этой жизни. И если случится, что таковой человек вдруг окажется перед лицом смерти, то и тогда ему нужно будет только сказать: "Господи, хоть я и думал, что я все-таки еще поживу, но если в этот момент Ты меня уже забираешь отсюда, то я верю Тебе, что Ты счел нужным забрать меня именно в этот момент. Ты лучше меня знаешь, в какой момент меня нужно забрать из этой жизни".
Нужно твердо верить Богу, чтобы не допустить ропота. Потому что в момент смерти, перед лицом смерти, можно возроптать на Господа: "Вот, я хотел еще пожить, я не готов, а Ты меня уже забираешь". Это неправильно по отношению к Богу, потому что Господь знает, когда кого нужно забрать, знает, когда человек готов, и Он забирает именно "готового".
И вообще, говорят, что умирают не старые и не больные, но готовые - готовые или к аду, или к раю. Это значит, что человек уже не может продолжать жить дальше, он уже находится как бы на верхней точке своих возможностей Добродетельный не может дальше преуспевать, потому что дальше у него пойдет уже спад: или самомнение, или надмение, или что-то подобное. Или если человек настолько утвердился во зле, что он уже не может обратиться к покаянию, а способен лишь умножать зло для себя и для других - тогда Господь зачастую забирает его из этой жизни ради других, чтобы он не причинял зла окружающим.
- Значит, мы должны в любом случае предавать себя в руки Божии? В любом, да?
- Конечно. В любом случае мы должны предавать себя в руки Божии и чтить Бога как Бога - что он Всеблагой, Всесовершенный и Любящий.
Бог есть Любовь. И если мы с любовью и доверием относимся к Нему, то мы усваиваем себе Его любовь.
Если же мы относимся к Нему со смущением, недоверием, недовольством, ропотом или даже враждебностью, то через это мы повреждаем себя и становимся неспособными принять и усвоить себе Его Божественную любовь. А что это значит, думается, понятно каждому. Так что, помоги нам Господи.
11. Вера - это прорыв через препятствия
- Когда душа приобщается к малым крупицам живого молитвенного опыта, а потом (в остальное время) разрушается цепь общения с Богом, то душа впадает в расслабленное состояние: "Если нет в сердце живого чувства, то и вообще ничего не надо!" - нападает апатия, уныние и происходит разрушение всякой попытки молитвы, "тихий бунт": "Или так, или - никак! А мертвой молитвой молиться не буду!" Это, наверняка, искушение?
- Да, это искушение. Оставление молитвы навевает диавол. Когда мы вырываемся из его сетей, он всеми способами ухищряется снова уловить и удержать нас в них, чтобы душа не воспарила к Богу. Потому-то он и делает такие внушения. Как рассказывал один батюшка: "Я ощущал, что какое-то леденящее чувство наполняет меня, будто кто-то шприцем вливает мне в душу что-то холодное, мерзкое и страшное - как бы некий бунт против Бога. Я осознавал, что это не мое, но не мог этому сопротивляться. А потом все-таки начал бороться и освобождаться от этой диавольской накачки". Подобные искушения постигают каждого человека в жизни: кого-то в большей, кого-то в меньшей мере. И с ними мы должны бороться, потому что в этом борении проявляются наша верность и преданность Богу.
Вот мы читаем евангельское повествование: слепец сидел около пути, а Христос шел мимо (Мк.10:46-52). Слепец закричал: "Сыне Давидов, помилуй мя!" Сказано: "Предходящие запрещали ему", - дескать: "Молчи, не кричи!" А он еще более начал кричать. Это образ того, что когда душа начинает кричать к Богу, "предходящие" - наши страсти, наши грехи, они поучают, советуют и даже закрывают нам уста: "Да не надо, перестань!"
И эти лукавые советники предлагают прекратить молитву под самыми разнообразными предлогами: "Да ты все равно не умеешь молиться, брось!", "Да тебя Бог не услышит!", "Да это у тебя пустая трата времени!", "Да это безполезное дело, оставь!", "Да все равно ты не получишь настоящей молитвы!", "Сегодня нет наставников в делании молитвы, оставь ею заниматься, а то в прелесть впадешь!" - и прочие самые разнообразные благовидные предлоги внушаются нам бесами, не допускающими нас призывать Целителя и Спасителя нашего. И если мы перестаем молиться, то делаем большую ошибку.
А евангельский слепец еще больше кричал. И когда Христос его позвал, то он "отверг", сказано, "ризы своя и прииде ко Иисусови". Заметьте, когда он отверг все вещественное и плотское, тогда приблизился к Спасителю. Так и нам должно отвергнуть всего плотского, ветхого человека, и тогда мы придем к Иисусу, и Господь отверзет нам очи. Вот образ нашей молитвы.
В Священном Писании сказано: "В скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны" (Рим.12:12). Это означает, что мы должны, несмотря ни на что, быть постоянными в молитве и терпеть вот эту брань и тяготу от плоти и диавола. Ведь ей - молитве - сопротивляется вся демоническая сила, сопротивляется наш ветхий человек, сопротивляется само наше тело, потому что оно бренное. Но, тем не менее, мы должны отвергать все, что стоит на нашем пути к Богу и кричать подобно евангельскому слепцу: "Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя!"
Здесь еще немаловажно может быть благодарение за саму тяготу: "Господи, благодарю тебя за то, что Ты даешь мне увидеть, какой я негодный на самом деле пред Тобою, и что помогаешь мне преодолевать все препятствия на пути к Тебе!" Ибо противностями проверяется наша любовь и стремление к Богу, как сказал некто: "Вера - это есть прорыв через препятствия".
На молитве наша вера свидетельствуется тем, что мы прорываемся через помыслы, желания, мечтания, нехотения, тяготу и даже саму телесную утомленность, дебелость, заботы, обремененность и т.д. Мы свидетельствуем, что, будучи облечены плотью, желаем жить не по скотским похотям, а по уму, т.е. быть духовными личностями и служить Богу, подобно Ангелам, таинственно уподобляясь им в предстоянии пред Творцом. Так что в этом нашем борении заключен очень важный момент духовной жизни.
Вспоминается рассказ одного знакомого архимандрита, который присутствовал при кончине некоего старца. История этого старца была такова: он пришел в монастырь и начал усердно заниматься Иисусовой молитвой. Через некоторое время молодой подвижник, действительно, преуспел в молитве - она пошла у него самодвижная. И вот однажды этот монах увидел во сне прекрасную девицу, которая, подойдя к нему, сказала: "Ну, вот, ты видел меня. А теперь я ухожу, и ты меня поищи". Проснувшись, он ощутил, что самодвижная молитва покинула его.
И тогда он понял, что девица, виденная им во сне, была образом молитвы, которая от него ушла, и что теперь ему снова нужно заниматься трудовой молитвой. Монах усиленно за это принялся и в таком труде провел около 50-ти лет.
Незадолго до смерти его посетил старый друг-сподвижник (который потом и рассказал эту историю). Когда он находился возле старца, то вдруг увидел, что старец сделался необыкновенно радостным и в духовном восторге воскликнул:
- Пришла!.. Пришла!.. Наконец-то она пришла!.
- Отец, кто пришел? - ведь никого кругом не было.
- Молитва пришла!.. И так пришла, что наполнила меня всего! Я не могу тебе передать, какое я имею чувство!
При этом старец рассказал брату свою историю: как молитва вначале пришла, потом покинула его, и сколько лет он ее искал.
Так что, действительно, если мы что-то делаем ради Бога, Господь нас не оставит Своею милостью, лишь бы мы не оставляли Его и делали то, что зависит от нас. А все благое завершит Господь в свое время Своею благодатью.
Нужно нудить себя на добродетель - а не так, что сегодня начали делать, а завтра уже ищем плодов. Говорим: "Я столько-то времени делаю то, другое, третье, но никакого плода нет". Старец как видим, 50 лет нудил себя на молитву - и только перед смертью она посетила его и дала покой, радость и благодатное утешение в такой степени, что оно не вмещалось в его душе. И старец в радости и благодарении Богу преставился от этой жизни, явив нам пример труда и терпения.
А современные делатели зачастую не имеют ни терпения, ни постоянства и потому остаются без плодов. Только взялся за дело и вскоре он уже изнемогает, уже не может понудить себя. Верне>; не "не может", а не хочет. Он хочет, чтобы сразу посыпались плоды.
Потому-то многие сегодня и прельщаются всевозможными "духовными системами", которые обещают "приобрести благодать в течение одной недели". Или пытаются смешать Православие с йогой и оккультизмом, чтобы поскорее "продвинуться" в духовный мир и избавиться от того-то... (например, пьянства) и приобрести то-то... (например, "бесстрастие" или "ясновидение").15
12. Молитва и жизнь – одно
- Существует довольно распространенное мнение, что молитва - это одно, а жизнь - это совсем другое. К молитве можно отнести церковные службы, келейное правило и т.п. Все же остальное время занимает "просто жизнь" - работа, отдых, домашние заботы, личные интересы и т.д. Таким образом, наше земное бытие составляется из чередования молитвы и обычной человеческой жизни. Правильно ли это?
- Преподобный Марк Подвижник сказал: "Все то, что мы без молитвы говорим или делаем, бывает впоследствии или погрешительно, или вредно и обличает нас через дела". Только жаль, что мы редко когда берем это во внимание.
Молитва - это беседа души с Богом, и она должна быть растворена во всем нашем бытии. Во всех скорбях и радостях, во всех печалях и недоумениях, во всех смущениях и преткновениях - везде проникает молитва, т.е. обращенность души к Богу.
13. Мы должны жить пред Богом и приобретать свойства Христовы
- А разве не существует молитвы "в чистом виде"?
- Возьмем два образа. Вот перед нами птичка. Если понаблюдать за ней, то можно заметить, как она порхает и что делает. Она поет. Некоторое время попела, потом клюет, что она нашла съедобного на земле. Поклевала - смотрит на небо: нет ли там коршуна или другого врага? Потом снова попела, снова поклевала и снова поет. Это - образ начальной молитвы, обозначающий то, что она - молитва - должна переплетаться со всей нашей Жизнедеятельностью.
А вот второй образ. Когда стемнело, на ветку садится соловей и поет. И так поет, что он уже никого не видит и ничего не слышит…
Этот вопрос, конечно, сложный и многогранный, в двух словах всего не скажешь. В данном случае лучше со вниманием читать то, что уже написано Святыми Отцами о молитве, и применять это в жизни.
А если все же попытаться кратко высказать главную мысль, касающуюся вопроса о молитве - молитва неотделима от жизни просто потому, что МЫ ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ПРЕД БОГОМ И ПРИОБРЕТАТЬ СВОЙСТВА ХРИСТОВЫ. И это - очень важный вывод.
Пришлось мне как-то беседовать с одним священником, который побывал на Старом Афоне. Разговор зашел о том, почему сегодняшние монахи - в частности, мы - занимаясь Иисусовой молитвой на протяжении многих лет, не сподобляемся умно-сердечной самодвижной молитвы. Мой собеседник, будучи на Афоне, говорил на эту же тему с афонскими старцами (причем с известными, достигшими высоких степеней духовности).
И вот мы, беседуя, сошлись с ним на одном мнении - и там он такой вывод сделал, и здесь мы к этому же пришли: Иисусову молитва не прививается к нашим сердцам только потому, что мы не приобретаем свойств Христовых - не преобразуемся в новую тварь. То есть не стараемся быть милостивыми, любвеобильными, кроткими, смиренными, тихими, недостаточно стараемся каяться во всех грехах, - и все это сопровождать исполнением прочих заповедей Христовых. А первая заповедь: "Покайтесь и веруйте во Евангелие" (Мк.1:15), - с нее нужно начинать. Затем заповедь: "Блаженны нищие духом", "Блаженны плачущие", "Блаженны кроткие", "Блаженны егда поносят вас" (Мф.5:3-12) и другие.
Если мы поймем, что мы должны делать, и начнем делать, тогда уже будет успех и в молитве. А поскольку мы этого ж исполняем, то и молитва нас временами посещает, дает покаяние, плач, умиление, утешение - и снова уходит. И мы скорбим, унываем, изнемогаем, погружаемся во мрак.
Но еще важно отметить следующее. Когда человек решится начать исполнять заповеди, при этом ему необходимо осознать, что эти заповеди нужны нам не ради самих заповедей, т.е. ради формального, холодного их исполнения. Они нужны нам для того, что бы с их помощью мы приобретали свойства, угодные Богу и спасительные для нас.
К примеру, сказано: "Повинуйтесь друг другу в страхе Божием" (Еф.5:21). Это значит, что мы должны с радостью повиноваться друг другу, отсекая свою волю. Не с тем, чтобы угодить человеку: "Ну ладно, раз уж ты сказал - сделаю, чтобы потом не было последствий", - нет. Мы должны стараться навыкнуть отсечению своей воли пред ближним, чтобы приобрести свойство Христа, Который был послушен Богу-Отцу даже до смерти, и тем самым избавиться от свойства ветхого человека, воспринятого нами от праотца Адама, который не послушался Бога, а послушался сатаны, взяв плод с запрещенного древа.
Также, когда нас оскорбляют, делают нам какую-то неприятность, мы должны с радостью прощать обидчику, чтобы усвоить себе дух всепрощения.
Если мы видим кого-то в душевном бедствии, в греховном омрачении и увлечении, мы должны сострадать ему: "Помоги ему, Господи, вразуми, просвети, помоги ему и телесно, и душевно, чтобы он избавился от сетей вражиих!"
Поступая так в каждом случае, мы будем постепенно совлекаться ветхого человека и облекаться в нового, творя всякое доброе дело пред Богом (втайне от людей, насколько это возможно).
Нам нужно понять, насколько важно нам иметь эти свойства. Когда мы их будем иметь, тогда всякая чужая боль станет нашей, и мы сможем и внимательно молиться, и плакать, и смиряться, и любить - молитва сама будет литься из сердца. И только после этого мы уже сможем взойти к "соловьиной" молитве.
14. Когда мы говорим себе "я не могу", то делаем этим большую ошибку
- А как быть, если не получается жить благочестиво, по заповедям? Порой вроде бы и видишь, и чувствуешь, и понимаешь, что живешь не так, как надо, но совершенно не можешь справиться с собой. И тогда приходят помыслы: "Такая "правильная "жизнь доступна только избранным. Я так не могу".
- Когда мы говорим себе "я не могу", то делаем этим большую ошибку. Попросту говоря - глупость. Нужно понять тот факт, что сами мы не можем спастись. Мы не можем совершить какую-либо добродетель сами, потому что Господь сказал: "Всяк сад, иже не насади Отец Мой Небесный, искоренится" (Мф.15:13) И: "Без Мене не можете творити ничесоже [т.е. ничего благого]" (Ин.15:5). Всякий сад, т.е. всякое дело, которое не совершается благодатью Божией, не годится для Царствия Божия.
И потому, чтобы нам приобрести свойства Христовы, нам нужно понять, что они усваиваются в нас только благодатью Святого Духа (при совместном содействии нашей воли). Именно тогда совершается нами какая-то добродетель, т.е. проявляется в нас благое свойство, подобное в какой-то степени Христову (в чувствах, мыслях, расположениях) - как и апостол говорит, что в нас "должны быть те же чувствования, какие во Христе Иисусе" (Флп.2:5).
Дело спасительного преобразования совершается так. Мы прочитали какую-либо заповедь, допустим: "Прощайте, и прощены будете" (Лк.6:37). И вот мы вроде бы пытаемся простить нашему обидчику. Но внутри у нас все кипит: "Нет, я не могу простить ему! Сказал "не могу", значит, не могу - и все!" В этом случае зло (как свойство) в нас так и остается и укореняет в душе страсти злопамятства и ненависти. А "всяк ненавидяй брата своего человекоубийца есть" (1Ин.3:15). Если же мы начинаем делать это доброе дело прощения (или иное какое-либо доброе дело) и, видя свою немощь, просим: "Господи, я вижу, что я не могу, но надо же это делать по заповеди Твоей, помоги мне!" - то Господь дает Свою благодать.
Мы, понимая необходимость дела, начинаем делать его своей свободной волей, осознаем свою немощь (что сами мы не можем этого сделать), смиряемся, но продолжаем понуждать себя, и просим помощи благодати Святого Духа. Господь же, видя наше произвольное начинание, подает нам благодать, и она завершает начатое дело. Таким образом, в нас насаждается древо благодатного сада - мы приобретаем свойство прощать. И потом мы уже прощаем с радостью. А после этого мы уже сможем молиться за своих врагов: "Не постави им это во грех", - и, таким образом, еще одно деревце насаждается в нас при помощи нашего старания и помощи благодати Святого Духа.
Также взращиваются и другие свойства: милосердие, кротость, воздержание и прочие. Ведь не Богу все это нужно (чтобы было в нас, к примеру, воздержание), а нужно нам самим. Нужно, чтобы мыприобрели такое свойство: чтобы, видя что-то соблазнительное, мы умели воздерживаться, зная, что это греховно и не угодно Богу.
- Но одно дело, если я просто думаю, что "я не могу, наверное, это сделать". А если я чувствую, что что-то конкретное я не могу исполнить? Ну, просто не хватает сил.
- Здесь нужно рассудить, по какой причине это происходит: от телесного естества или же от диавольского искушения. А потом уже решать. Если это, действительно, физическая болезнь, то можно дать телу отдых, поскольку все должно делаться с рассуждением меры. А если совесть подсказывает, что это душевная немощь, то нужно просить у Господа помощи: "Господи, помоги мне, укрепи мою слабую волю противостать этому искушению", - к примеру, лености, нерадению, расслаблению при утреннем подъеме.
Бывали и со мной такие случаи.
Когда мне нужно подняться рано, а я после путешествия устал, то на будильник я уже не надеюсь, а просто молюсь: "Господи, помоги мне, Ангел Хранитель, разбуди меня в 5 часов - нужно мне встать. Знаю, что я устал, и спать буду крепко". Звонок прозвонил, и я думаю: "Да, да, надо вставать", - и снова уснул. Но поскольку я же просил Ангела Хранителя, вдруг начинается судорога в ноге (пальцы ступни сводит). Ищу, куда бы придавить, чтобы судорога отпустила. Пока давил, проснулся. Но опять засыпаю, а нужно вставать. И снова начинается судорога: уже икры схватила! Ой!. Я давил-давил, а она все выше и выше. Ну, все. Тогда уже схватываюсь за булавку, начинаю колоть ногу. Потом думаю: "Слава Тебе, Господи, что хотя вот так Ангел Хранитель поднял меня, лодыря".
Да, я не могу, но я попросил Ангела, и он меня поднял таким способом. А если бы не просил? Проспал бы, надеясь на себя, что встану. И таких случаев было очень много. Вот так и начинается наша борьба со своей страстью.
- А если, например, в храме бывает много народа (порой малоцерковного), который постоянно суетится, движется туда-сюда во время службы, и этой "толкотней" выводит меня из себя - как быть? Как воспитывать в себе в таком случае мирное устроение души? Это "не могу" кажется каким-то непреодолимо-сложным.
- Нужно подумать: "А что будет со мной, если я с этим свойством отойду в вечность? Что тогда будет со мной, если я сейчас не могу терпеть ближних? Где я обрящусь? Куда меня посадят, в какую каталажку закроют, если я не люблю тех, за которых умер Христос - тех, кого Он искупил Своею Честною Кровию, которых Он терпит, а я не терплю?"
- Не помогает.
- Значит, нужно усилить молитву об этом: "Господи, изведи меня из этого окамененного нечувствия, моего омрачения, братоненавистничества, нетерпения и т.д., из моего бедственного состояния!" А самому, наоборот, стоять с этими людьми и терпеть, понуждая себя находиться в таком обществе. Но в то же время вопиять: "Господи, помоги мне любить, помоги мне прощать, помоги мне сострадать немощам ближних! Если Ты мое безумие терпишь, то научи и меня терпеть хотя бы эту маленькую немощь моих ближних!" И стоять, и вопиять так внутренне, и терпеть.
И если будешь так делать, ну, хотя бы недели 2-3, то, думается, эта твоя "аллергия" пройдет с Божией помощью.
Но только делать это надо, надеясь не на себя, а на помощь Божию. Господь поможет. Потому что сказано: "Просите, и дастся вам" (Мф.7:7). А мы ведь как обычно делаем? Мы же не просим, надеемся на себя: "Я не могу - пробовал, а не получается! Значит, нужно убегать мне от них - и все". И таким образом мы остаемся со своей немощью, со своим диавольским свойством братоненавистничества. А всякий ненавидящий брата - человекоубийца есть. А всякий человекоубийца не имеет жизни вечной. Вот чем это кончается.
15. Бог нам хочет больше дать, нежели мы можем принять
Нам нужно понять очень простую вещь: наша жизнь дана нам только для того, чтобы приготовить себя к вечности. И если мы себя здесь не приготовим, там будем вечно плакать, пеняя на самих себя. Нужно понять, что Бог нам хочет больше дать, нежели мы можем принять. Но только Он не может нам дать потому, что мы не в состоянии этот дар употребить себе во благо, во спасение, в вечную радость и блаженство. Ведь родители не дают ребенку, скажем, нож, топор или пистолет, потому что он употребит их во вред себе и другим. А после того, как этот ребенок вырастет, ему уже доверяют такие предметы, и он употребляет их во благо (становясь врачом, строителем или военным).
И вот, действительно, если человек не приготовит себя для вечности, не приобретет свойств Христовых, то он не сможет там принять дара благодати. Нужно понять это, ощутить сердцем, душою, что так просто и в то же время так страшно: БОГ НАМ ХОЧЕТ БОЛЬШЕ ДАТЬ, НЕЖЕЛИ МЫ МОЖЕМ ПРИНЯТЬ. А мы не уготовляем себя к этому, потому и не можем принять от Бога дара благодати.
И самое частое препятствие на этом пути - наша склонность к самопревозношению и уничижению ближних. Пока мы от этих страстей не освободимся, мы не сможем принять и сохранить какие-либо дары благодати. (Потому-то Церковь во время Великого поста учит нас молиться и просить: "Даждь ми, Господи, зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего!").
Пока у нас еще есть время земной жизни, мы должны каяться, очищаться от всех своих греховных склонностей и приобретать свойства Христовы, т.е. добродетели. Если мы такие свойства приобретем, то благо нам будет - мы сделаемся жизнеспособными к будущей жизни в Царствии Небесном.
Вот такое, до очевидности, серьезное дело. И, действительно, Страшный Суд страшен будет именно потому, что мы сами себя осудим. Осознав всю действительную реальность вечности, мы увидим, какуюмы сделали непоправимую ошибку. И тогда мы не сможем сказать: "Прости, Господи". Потому что увидим, какие мы сделались негодные для того звания, к которому Господь нас призвал: мы не стали сынами Божиими, а своими страстями уподобились скотам, зверям и бесам. И нам останется только вечно плакать и скрежетать зубами: "Какой же я был дурак!.., как безрассудно я прожил земную жизнь!.. И не позаботился хотя бы немножко приобрести свойства Христовы".
Личный архив