Нервная, на грани фола реакция западного сообщества на украинские события при явном отсутствии у лидеров блока НАТО реальных возможностей давления на Москву подтверждает, вопреки их уверениям, что стратегия продвижения блока на восток – в государства бывшего социалистического содружества и на постсоветское пространство – действительно имела своей целью в первую очередь ограничение там российского влияния в какой бы то ни было форме: политической, экономической и тем более военной.
Укрепление России в Крыму и, что особо существенно, завершение выдавливания ее военного флота из Севастополя не только на порядок усиливают позиции Москвы в Причерноморье, но и являются для мирового сообщества сигналом – эпоха однополярного мира, в рамках которой США, опираясь как на ближайших союзников, так и на временные коалиции, сформированные в рамках «продвижения к демократии» той или иной страны или региона, реализовывали собственные интересы, завершилась.
Станет ли новый период развития международных отношений многополярным или бесполярным миром, покажет время.
Москва, вопреки пропагандистским штампам ведущейся против нее информационной войны, не претендует на возвращение к статусу сверхдержавы со всеми минусами этого положения, включая гигантские расходы на содержание воюющей за пределами собственной страны армии, многочисленных военных баз за рубежом и поддержание сателлитов по всему миру.
Могущество США не беспредельно
Позиционирование такого рода характерно для Соединенных Штатов и, скорее всего, еще долго останется их исключительной прерогативой. Возможность нанесения сокрушительного удара по любому вероятному противнику является в данном случае несомненным плюсом. Хотя, как выяснилось из ближневосточных военных кампаний 2000-х годов, успешно вести одновременно две войны Америка, несмотря на весь ее экономический потенциал, не может физически.
Соответственно, даже многократно анонсированный удар по Ирану, обусловленный его ядерной программой, не реализуется и, вероятнее всего, не будет реализован в будущем администрацией президента Барака Обамы. Нынешнее американское руководство занято сворачиванием присутствия армии США на Ближнем и Среднем Востоке, ограничившись сохранением военных баз.
Отметим, что активное лоббирование Саудовской Аравии и Израиля не изменило позиции Белого дома в отношении Исламской Республики Иран и не снизило интерес Вашингтона к установлению контактов с иранским руководством параллельно с сохранением (или попыткой сохранения) влияния на старых союзников, что доказывает: Америка действует исключительно в собственных интересах, пренебрегая безопасностью партнеров и своими собственными обязательствами, когда ее руководство считает, что это выгодно лично ему или, что далеко не всегда совпадает, стране в целом.
Катастрофический провал «миротворческой» миссии госсекретаря Керри в Израиле и малоуспешный визит президента Обамы в Саудовскую Аравию накладывается на развитие ситуации в Египте в прямо противоположном усилиям США направлении и победу в Турции на выборах в местные органы власти Партии справедливости и развития (ПСР).
Последнее произошло несмотря на высокий конфликтный потенциал турецкого общества и все усилия ослабить позиции ПСР с помощью массового вброса компромата в отношении ее высшего руководства, а также использования «пятой колонны» в лице членов гюленовского «Джемаата» в полиции, прокуратуре и судебных органах страны.
По мнению ближайшего окружения турецкого премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана, атака была направлена против него лично и режиссировалась напрямую Бараком Обамой, чтобы сорвать планы Эрдогана в отношении трансформации Турции в президентскую республику под своим руководством, что не укрепляет его симпатий к Вашингтону.
Точно так же фельдмаршал Абдель-Фаттах ас-Сиси вряд ли простит президенту США его активные попытки предотвратить отстранение от власти «Братьев-мусульман» и грубый нажим в отношении происходящего в Египте после заключения под стражу его предшественника – Мухаммеда Мурси и запрета деятельности в стране «Братьев». Это касается и приостановления американской военной помощи в разгар контртеррористической войны на Синае.
«Саудоскептики» в Пентагоне и ЦРУ еще могут апеллировать к поддержке Управлением общей разведки Королевства Саудовская Аравия «Аль-Каиды» и ее многочисленных клонов в Африке и на БСВ, в том числе воюющих в Сирии против режима Башара Асада отрядов «Джабхат ан-Нусра».
Но это, впрочем, не заставляет и, по нашим оценкам, не заставит саудовское руководство отказаться от опоры на салафитские группировки, действующие террористическими методами.
Как известно, в случае локальных успехов, как было в Чечне и продолжается в Афганистане, Ираке, Ливии, Мали, Нигерии, Сирии и других странах, их участники практикуют геноцид в отношении этноконфессиональных меньшинств и зверства вроде публичного отрезания голов с последующим выкладыванием в интернет фото- и видеоматериалов.
Неясно, однако, чем от саудовцев в этом плане отличается Катар, поддерживающий ряд террористических группировок, включая «Исламское государство Ирака и Леванта», которое воюет в Сирии с боевиками «Джабхат ан-Нусра» точно такими же средневековыми методами.
Ставка США на «Братьев-мусульман» и поддерживающий их Катар на фоне самоустранения от прямого военного и логистического участия в деятельности просаудовских салафитских группировок означает не более чем коррекцию остающегося неизменным на протяжении более трех десятилетий стратегического курса на попытку использования в своих интересах радикального воинствующего суннитского ислама, стартовавшего в 80-е годы с началом советского присутствия в Афганистане.
Ни мегатеракт «9/11», ни все последующие события, включая бостонский теракт, не изменили готовности американского руководства использовать исламистов для ослабления как реальных противников и тех, кого оно считает противниками (в частности, Россию), так и излишне самостоятельных союзников.
Последнее вполне естественно, так как попытки Госдепартамента поставить на «светскую либеральную оппозицию» в Египте или «светские вооруженные формирования» в Сирии провалились.
Деградация Сирийской свободной армии после ранения ее создателя Рияда Асада, утратившего механизмы управления ее отрядами, несмотря на активную поддержку со стороны турецкой разведки MIT и западного военно-разведывательного сообщества, показали, что другой эффективной вооруженной силы, которую можно использовать для раскачивания ситуации на БСВ, кроме джихадистов, не существует.
Сама логика ведения войны заставляет Соединенные Штаты действовать так, как они в настоящее время и действуют, в том числе в Сирии.
С высокой степенью вероятности последняя после завершения процесса ликвидации запасов сирийского химического оружия будет атакована авиацией НАТО, в первую очередь американской.
Задача свержения дамасского режима у всех инициаторов и спонсоров гражданской войны в Сирии стоит по-прежнему: ни Анкара, ни Эр-Рияд, ни Доха от нее не отказались.
Противостояние внутри салафитского тандема в данном случае несущественно: договоренности Катара с Ираном о совместных действиях против КСА в Сирии и Ливане означают лишь, что противоречия между правящими домами Аравийского полуострова, придерживающимися ваххабитской версии ортодоксального суннитского ислама, достигли максимального уровня.
Об этом же говорит изоляция Катара в Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) с угрозой его исключения в случае продолжения поддержки действий «Братьев-мусульман», направленных на расшатывание монархий региона.
Аресты «Братьев» в странах Залива, официальный ультиматум Катару и отзыв послов Саудовской Аравии, Бахрейна и Объединенных Арабских Эмиратов из Дохи продемонстрировали серьезность их намерений, которые, впрочем, Катар полностью проигнорировал.
С другой стороны, форсированные попытки Саудовской Аравии интегрировать Бахрейн и сформировать с ним единое государственное пространство, напоминающее российско-белорусский союз, вызвали у всех прочих членов ССАГПЗ не менее острую реакцию.
Формирование такого альянса внутри этого объединения рассматривается большинством его членов как фактический аншлюс Бахрейна саудовцами и ставит под угрозу само существование Совета сотрудничества.
Дополнительно противоречия в ССАГПЗ, с которыми западному блоку так или иначе придется иметь дело, учитывая значение арабских монархий Залива для экономики ЕС и США, помимо экспансионистских планов Катара и Саудовской Аравии усиливает иранская проблема.
Традиционно держащийся в регионе особняком Султанат Оман и вошедший в конфликт с соседями Эмират Катар поддерживают с Тегераном значительно более прочные отношения, чем Кувейт и ОАЭ, не говоря уже о Бахрейне и Саудовской Аравии, которые считают укрепление влияния Ирана среди шиитского большинства в Восточной провинции КСА и на Бахрейне главной угрозой своей безопасности.
Это же касается Ирака, который под руководством шиита Нури аль-Малики является одним из наиболее последовательных критиков «арабской весны» в целом и политики Катара и Саудовской Аравии в Сирии в частности, выступая на этом направлении фактически как партнер Ирана.
Замена его на Алауи, который лоялен к Вашингтону, но так и не сумел сформировать кабинет, несмотря на успех своего блока на прошедших парламентских выборах, может стать для Штатов не менее значительной проблемой, чем поддержание видимости стабильности в Афганистане после вывода оттуда в текущем году основного американского воинского контингента.
Хотя афганский наркотрафик и неизбежное возвращение к власти на большей части территории этой страны талибов явно мало заботит руководство США.
Инструмент антироссийской политики
Отсутствие единства в рядах арабских союзников Вашингтона учитывается руководством США и по мере возможностей используется им, хотя предоставляет немало возможностей и для России.
Противоречия между заявленными целями политики, либеральной риторикой и практикой исламистских «эскадронов смерти» на Западе никого не смущают и в условиях нагнетания истерики в духе новой холодной войны вряд ли будут смущать.
Тем более что исламисты, как показала ситуация с государственным переворотом на Украине и его последствиями в Крыму, остаются единственным эффективным инструментом антироссийской политики.
Это убедительно доказывает практика покойного Доку Умарова – вне зависимости от того, опирался ли он в тот или иной период своей деятельности на поддержку Саудовской Аравии (во времена арабских «комиссаров», включая последнего из них – Моганнеда), ближнего окружения Михаила Саакашвили (в период организации терактов на железной дороге Москва – Санкт-Петербург и в аэропорту Домодедово) или Катара, финансирующего сайт «Имарата Кавказ».
Предсказуемая активизация в будущем террористического подполья в Дагестане и нового лидера «Имарата Кавказ» – этнического аварца Алиасхаба Кебекова – с опорой на саудовских заказчиков и спонсоров, равно как нагнетание противостояния исламистов с властями в российской провинции, включая Поволжье, Урал и Сибирь, полностью вписывается в эту стратегию.
Хотя использовать против России исламистских радикалов в крымско-татарской общине пока не удалось, не исключено – из-за особой позиции влиятельной в ее руководстве Турции.
Последняя как член НАТО, в отличие от демонстративно уклонившегося от поддержки западной позиции Израиля (а также еще 92 стран), проголосовала в Генеральной Ассамблее ООН против России.
Однако, в отличие от Катара и Саудовской Аравии, Турция имеет значительные интересы в российской экономике, позитивный опыт сотрудничества с Москвой по ряду стратегически важных для Анкары направлений, гигантский объем взаимной торговли, в том числе в сфере энергоносителей. Кроме того, что особенно важно, эта страна занимает во многом отличную от США позицию в части видения мироустройства и своего места в нем.
Помимо прочего, это означает готовность турецких компаний участвовать в модернизации инфраструктуры Крыма и его экономики в целом. Благо, сотрудничество с Россией в Крыму открывает новые перспективы и для тех, кто уже присутствует на ее рынке, и для новых игроков, а будущее Украины, вопреки уверениям ее собственного руководства, экспертов МВФ и политиков из Вашингтона и Брюсселя, никаких перспектив не сулит.
Характерное для текущей ситуации совпадение реакции на обострение отношений России с Западом из-за Украины израильских, турецких и арабских деловых и политических кругов (реакция Ирана – с одной стороны, Саудовской Аравии и Катара – с другой была предсказуемой) означает, что даже ближайшие партнеры Вашингтона увидели для себя в сложившемся раскладе большие возможности.
Благожелательный нейтралитет в отношении действий страны, которая демонстративно отказалась подчиняться установленным в начале 90-х годов правилам игры, в рамках которых все государственные перевороты, революции и изменения границ могли быть инициированы и поддержаны только США, показывает, насколько хрупкой является система доминирования американских интересов над всеми прочими и с какой легкостью многие из американских союзников от нее откажутся при условии, что им это ничем не будет грозить.
«Конец истории» еще не наступил
Тот же Израиль, на протяжении десятилетий являвшийся «мальчиком для битья» мирового сообщества, смог вздохнуть с облегчением. Сейчас Обаме не удастся добиться его ядерного разоружения, ухода с Голанских высот и из Иорданской долины, а также, скорее всего, и из занятых поселениями земель Иудеи и Самарии под какие бы то ни было американские или международные гарантии безопасности.
Разумеется, на ситуацию влияет личная неприязнь между американским и израильским руководством, а также прочные личные отношения последнего с руководством российским.
Однако то же самое относится к Турции, Египту и целому ряду влиятельных международных игроков, которые увидели в провале американо-европейской политики на Украине (а она де-факто провалилась) возможности для реализации своих национальных интересов.
Последнее не делает мир безопаснее, однако выглядит куда предпочтительнее накопления противоречий до момента их взрыва с непредсказуемыми последствиями. Консервация проблем под давлением США, ЕС и контролируемых ими «миротворцев», выстраивающих искусственные конструкции, не основанные ни на чем, кроме теоретических построений, подкупа, интриг и ничего не стоящих гарантий, опасна сама по себе.
С учетом естественного эгоизма великих держав и демонстрируемой ими военно-политической практики она куда хуже, чем баланс отношений, основанный на реальном соотношении сил конкурентов.
Переоценка сил и возможностей западного блока в стиле Фукуямы с его теорией «конца истории» во многом является причиной текущих изменений в отношениях между Москвой, Вашингтоном и Брюсселем.
Полноценное партнерство между ними, основанное на доверии, как его понимали в России в начале 90-х годов, не сложилось и, как понятно сегодня, сложиться не могло. Подчинение правилам абсолютного доминирования со стороны ведущего игрока, в роли которого выступали США, для России оказалось неприемлемым.
Что автоматически и привело к конфликту, куда более мягкому для его непосредственных участников, чем в 2008 году, когда войска Саакашвили атаковали позиции российских миротворцев в Южной Осетии, но, судя по санкционной риторике, значительно более болезненному для западного сообщества.
Эпоха сохранения видимости единства «клуба ведущих держав» по тем или иным вопросам мировой политики закончилась. Выстраивание российских приоритетов и механизмов их защиты с учетом опыта советских времен, когда страна была перенапряжена руководством и, пытаясь действовать по всем направлениям одновременно, в конечном счете распалась, еще впереди.
Существенно, что отечественная финансовая система в настоящее время имеет большие резервы, чем во времена СССР, и может использовать все преимущества частной собственности и рыночной экономики.
Международные связи, опирающиеся на реальные интересы, а не на «социалистическую ориентацию» клиентов и сателлитов, а также масштабная интеграция России в систему мирового хозяйства позволяют реагировать на санкции любого уровня куда более гибко, чем в прошлом.
Слабыми местами страны являются сырьевая направленность отечественной экономики, высокий уровень коррупции, низкая эффективность управленческого аппарата и его попытки восстановить архаичные общественно-идеологические структуры, характерные для поздней Российской империи или СССР, опора на которые в свое время обрушила оба этих государства. Преодоление этих проблем, однако, в условиях текущего внешнеполитического кризиса гораздо более вероятно, чем без него.
Как бы то ни было, война с Соединенными Штатами и другими странами НАТО не входит в задачу России. Успешное противостояние попыткам блока закрепиться на ее периферии, вытеснив оттуда Москву, пусть даже ценой сотрудничества с крайними радикалами или, как на Украине, фашистами, в Крыму было продемонстрировано бескровно и быстро.
Возврат к ситуации, которая существовала в регионе до свержения правительства Януковича, нереален – и это понимают все лидеры западного блока.
Причем основная проблема на текущий момент не у Москвы с санкциями. И даже не у Запада с его имиджем.
Вопрос в том, понимает ли кто-либо из бывших партнеров России по «восьмерке», что отношения с единственной страной в мире, которая может уничтожить Соединенные Штаты, пусть ценой собственного существования, испорчены западным блоком вконец? И это, повторим, абсолютно не российская проблема.
