МУЧЕНИЧЕСТВО И ИСПОВЕДНИЧЕСТВО
В греческом языке понятия “мученик” и “свидетель” обозначаются одним словом. Мученик – это человек, свидетельствующий евангельскую Истину перед неверными и претерпевший от них мучения и смерть. Крестный путь заканчивается мученичеством, и он заповедан Господом каждому из Его последователей: «Раб не больше господина своего. Если Меня гнали; будут гнать и вас» (Иоан.15;20). «Но вы смотрите за собою; ибо вас будут предавать в судилища, и бить в синагогах, и пред правителями и царями поставят вас за Меня, для свидетельства пред ними». (Мк.13;19) «И будите ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется» (Мф10;22). В чем причина такого скорбного и мучительного пути, приводящего к вечной жизни? Ибо «многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие» (Деян.14;22). Причина этих спасительных скорбей заключается в исполнении праведного суда Божия над согрешившим человеком. Адам преслушался Воли Божией и был изгнан из Рая в поте лица и скорбях добывать хлеб насущный.
Причиной тесного, скорбного, крестного пути, вводящего в жизнь вечную, являются наши грехи. И сам подвиг мученичества имеет своей причиной искупление грехов. Сын Божий пострадал за наши грехи, а мы страдаем за собственные, приобщаясь Кресту Христову через исполнение Его святых заповедей. Вот как писал об этом Св. праведный Иоанн Кронштадтский:
«Почему широкому и гладкому пути невозможно быть к Царству Небесному, а должно быть узкому, тесному или – что тоже – крестному, скорбному, я разъясню вам сейчас, возлюбленные братия и сестры, на основании слова Божия. Тесен путь к Царствию – или что то же – крестный путь лежит к Царствию Небесному, потому, что мы грешны, и крайне грешны; грех нам прирожден от утробы матерней, во грехах мы живем; грехами движимы; грехом, так сказать, дышим; с грехом едим и пьем; грехом, так сказать, пропитаны; грехи и в храм Божий несем; о греховном и в храме думаем – и все, и все в нас – грех, а чистоты и святости нет в нас вовсе. (...) Так обо всем этом свидетельствует опыт каждого. Вот здесь-то, братия, и заключается причина крестного пути к Царствию Небесному. Да, грех в нас пустил глубоко и широко свои смертельные корни и надобно употребить много благочестивых трудов, много усилий противления грехам, оскверняющим душу нашу; много вынести скорбей, пролить много слез сердечного покаяния и сердечного сокрушения, претерпеть много гонений неправедных от людей века сего, также от духов злобы поднебесных, противодействующих всякому добру. Нужны великие скорби, потому что они врачуют болезнь греха, ожигают терние страстей, все святые перенесли великие скорби для стяжания сердечной чистоты, и никто не был увенчан без скорбей».
Мученичество – есть продолжение покаяния, но доведенное до крайней степени совершенства. Ничто скверное не может войти в Царство Небесное, а мученичество есть совершенное очищение всех прежде содеянных грехов и нечистоты душевной. Многие мученики во время страданий за Христа просили простить им грехи и беззакония. Наиболее совершенной молитвой является молитва трех еврейских отроков Анании, Азарии и Мисаила. Они отказались поклониться золотому идолу, и за твердость в исповедании Истинного Бога были брошены в раскаленную печь. Отроки молились, говоря: «Благословен Ты, Господи Боже отцов наших, хвально и прославлено имя Твое во веки. Ибо праведен Ты во всем, что соделал с нами, и все дела Твои истинны и пути Твои правы, и все суды Твои истинны. Ты совершил истинные суды во всем, что навел на нас и на святый град отцов наших Иерусалим, потому что по истине и по суду навел Ты все это на нас за грехи наши. Ибо согрешили мы, и поступили беззаконно, отступив от Тебя, и во всем согрешили. Заповедей Твоих не слушали и не соблюдали их, и не поступали, как Ты повелел нам, чтобы благо нам было. И все, что Ты навел на нас, и все, что Ты соделал с нами, соделал по истинному суду. И предал нас в руки врагов беззаконных, ненавистнейших отступников, и царю неправосудному и злейшему на всей земле. И ныне мы не можем открыть уст наших; мы сделались стыдом и поношением для рабов Твоих и чтущих Тебя. Но не предай нас навсегда ради имени Твоего, и не разруши завета Твоего. Не отними от нас милости Твоей ради Авраама, возлюбленного Тобою, ради Исаака, раба Твоего, и Израиля, святаго Твоего, которым Ты говорил, что умножишь семя их, как звезды небесные и как песок на берегу моря. Мы умалены, Господи, паче всех народов, и унижены ныне на всей земле за грехи наши, и нет у нас в настоящее время ни князя, ни пророка, ни вождя, ни всесожжения, ни жертвы, ни приношения, ни фимиама, ни места, чтобы нам принести жертву Тебе и обрести милость Твою. Но с сокрушенным сердцем и смиренным духом да будем приняты. Как при всесожжении овнов и тельцов и как при тысячах тучных агнцев, так да будет жертва наша пред Тобою ныне благоугодною Тебе; ибо нет стыда уповающим на Тебя. И ныне мы следуем за Тобою всем сердцем и боимся Тебя и ищем лица Твоего. Не посрами нас, но сотвори с нами по снисхождению Твоему и по множеству милости Твоей и избави нас силою чудес Твоих, и дай славу имени Твоему, Господи, и да постыдятся все, делающие рабам Твоим зло, и да постыдятся со всем могуществом, и сила их да сокрушится, и да познают, что Ты Господь Бог един и славен по всей вселенной».
Об этом же необходимом качестве смирения при подъятии подвига мученичества пишет старец Паисий Святогорец:
«Бог даст силу человеку смиренному, имеющему чистое сердце и доброе расположение. Если Бог увидит действительно доброе расположение, смирение, то Он даст силу многую. Итак, от расположения самого человека зависит, даст ли ему силу Бог. Говоря о смирении, мы сейчас подразумеваем то, что человеку нужно иметь его, по крайней мере, по отношению к мученичеству. Можно иметь гордость, но в решающий момент сказать: “Боже мой, я горд; однако дай мне сейчас немного силы, чтобы я в мучении засвидетельствовал любовь к Тебе и искупил мои грехи”. И тогда, если человек расположен смиренно и идет на мучение с покаянием, Бог дает ему многую Благодать. Нельзя идти на мученичество с расположением гордым, с помыслом, что ты станешь мучеником, что будут написаны твое житие, служба и икона с нимбом».
Любой христианский подвиг, если он делается без смирения, приводит к плачевным результатам. Господь, призывая нас, говорит: «Придите ко Мне и научитеся от Меня яко кроток и смирен сердцем» (Мф. 11;29). А подвиг мученичества, как наивысший, требует и всецело зависит от благодати Божией, которая дается только смиренным. «Господь гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак.4;6).
Нельзя самочинно, без явного благословения Божия, наложить на себя крест страданий и подъять подвиг мученичества. В деле спасения не должно быть места ни самоволию, ни самонадеянности и самоуверенности. Вот что об этом говорится в канонических правилах Св. Петра, архиепископа Александрийского:
«Правило 9. Общение должно имети и с теми, которые как бы от сна воспрянув на подвиг, когда он еще не открылся, а токмо готовился привлещи их, сами себе навлекли искушение, подобное брани в море и многому обуреванию, наипаче же на братий сильнее распалили угль грешников. Ибо таковые приступают к сему во имя Христа, хотя и не внемлют словам, в которых Он поучает молитися, да не внидем в искушение (Mф. 26, 41), и паки в молитве глаголати ко Отцу: и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго (Лук. 11, 4). Может быть и не знают они, яко Домувладыка и Учитель наш часто уклонялся от хотевших наветовати Ему, и яко иногда ради их и не ходил явно, и когда приближалось время страдания Его, не сам Себя предал, но ожидал, доколе не пришли на Него со оружием и с дрекольми, и тогда рек им: яко на разбойника ли изыдосте со оружием и дрекольми яти Мя (Марк. 14, 48)? Они же, глаголет евангелист, предали Его Пилату. По подобию Его, пострадали и текущие к Его мете, памятуя божественныя слова Его, в которых Он, подкрепляя нас, глаголет о гонениях: внемлите себе, предадят бо вы на сонмы, и на соборищах их биют вас. Предадят, глаголет, а не сами себя предадите: и пред владыки же и цари ведени будете имене Моего ради (Mф. 10, 17, 18), а не сами себя поведете. Ибо Он хощет, чтобы мы и преходили от места на место, будучи гонимы за имя Его, якоже и паки слышим Его глаголющаго: егда же гонят вы во граде сем, бегайте в другий (Mф. 10, 23): поелику Он не хощет, чтобы мы сами приступали к щитоносцам и копиеносцам диавола, да не соделаемся для них виновниками множайших смертей, аки бы вынуждая их к большему ожесточению и к совершению смертоносных дел: но чтобы мы ожидали и внимали себе, бодрствовали и молились, да не внидем во искушение.
Правило 10. Посему тем из клира, которые добровольно вышли на подвиг, пали и возобновили подвиг, не есть праведно быти после в священнослужении: ибо они оставили стадо Господне, и опорочили самих себя, чего никто из апостолов не делал. Ибо многия гонения прошедший, и многия победы в подвигах показавший, блаженный апостол Павел, хотя и ведал, яко лучше есть разрешитися и быти со Христом, однако присовокупляет и глаголет: а еже пребывати во плоти, нужнейше есть вас ради (Филип. 1, 23, 24). Ибо взирая не на свою пользу, но на пользу многих, да спасутся, более собственнаго упокоения нужным признавал пребывати с братиею и пещися о них. Он и учащему повелевает быти во учении, и быти образом верным. Посему те, которые падши и возобновив подвиг в темнице, ищут права на священнодействие, поступают совершенно неразумно. Ибо как требуют того, что оставили, когда могли бы полезны быти братии в такое время? Доколе они были не преткновенны, имели прощение в своем безразсудном поступке: но когда пали, тогда не могут уже священнодействовати, яко безчинствовавшие и опорочившие самих себя. И так, отложив тщеславие, в смиренномудрии да пекутся о том наипаче, како скончают свое течение.
Правило 12. Тем, которые дали сребро, дабы совсем не быти им потревоженным никакою злобою, да не поставляется cиe в вину. Ибо они потерпели урон и утрату денег, да не отщетят, или погубят душу свою, чего другие по корыстолюбию не сделали, хотя и глаголет Господь: кая польза человеку, аще мир весь прибрящет, душу же свою отщетит (Mф. 16, 26), или погубит? такожде: не можете Богу работати и маммоне (Лук, 16,13). Ибо пред гонителями они явились служащими Богу, возненавидевшими и поправшими сребро, и презревшими оное, и сим исполнили написанное: избавление мужа души свое ему богатство (Притч. 13, 8). Ибо и в Деяниях апостольских читаем, яко в Солуне, влекомые за Павла и Силу ко градоначальникам, отпущены за довольные пенязи. После того, как много озлобили их за имя Христово, и возмутили народ и градоначальников, вземше довольное от Иассона и от прочих, отпустиша их. Братия же aбиe в нощи отслаша Павла и Силу в Берию (Деян. 17, 9, 10)».
О необходимости величайшей рассудительности в подъятии подвига исповедничества говорит Св. Василий Великий: «не должно самому кидаться в искушения прежде времени, до Божия попущения, а напротив того, надобно молиться, чтобы не впасть в искушение». Также Свт. Феофан Затворник Вышенский:
«Восстало гонение, молчи и пребывай в своем чине, предаваясь Господу всеустрояющему, молись о силе помощи. Чувствуешь слабость и страх, а между тем имеешь возможность укрыться, – укройся. Многие так делали. Целою Церковью удалялись в леса и горы. И Господь сказал: когда гонят в одном городе, бегите в другой (Мф. 10, 23). Мимо идет гнев Господень, – говорит пророк (Ис. 26, 20).
Взят силою и представлен на суд: не усрамися, ниже убойся, яви силу любви к исповедуемому тобою Господу, стань за Него до крови и смерти. Но без того, кто чувствует себя связанным нравственною силою, именно, внутренним некоторым понуждением, к исповедничеству, тот, благословясь, с совета пастыря, если можно, или и без того возвысь голос исповедания. Сделай то же и тогда, как видишь, что те, коим следует исповедывать, слабеют, или когда бываешь в кругу тех, кои еще не поставлены в сию честь, а уже готовы по слабости отречься от истины. Многие мученики так поступали и не только спасали веровавших, но и не веровавших делали верующими.
Вообще, исповедничество открытое никак не может быть лишним, когда делается по любви, к Господу влекущей, со “здравым решением”, а не буйным фанатизмом. Опасения и ограничения все в сторону. (...) Иди не боязненно, говоря исповедание: Господь тебе помощник. Всякий исповедник есть крепкий воин из воинства Христова. Слаб? Беги, когда есть возможность, а когда пойман, свидетельствуй не боясь. Никак себе не должно позволять, хоть для вида только сделать то, что требуют в знак отречения, ибо это то же, что отречение. Таков дух исповедничества. Его и должно всегда возгревать в себе, чтобы неготовыми не застало время невзгоды, надо постоянно быть готовым страдать и умереть за имя Христово и веру святую. Это есть духовное исповедничество или сокровенное мученичество, когда бывает христианин сердцем распят, хотя телом жив».
Старец Паисий Святогорец свидетельствует о той духовной радости, которую испытывает исповедник, подвизаясь законно: «Для святого, идущего на мученичество, его любовь ко Христу превосходит боль и нейтрализует ее. Нож палача был для мучеников нежнее скрипичного смычка. Когда разгорается любовь ко Христу, мученичество становится торжеством: в этот миг огонь прохлаждает лучше, чем купание, потому что его жжение теряется в жжении божественной любви. Сдирание кожи ощущается, как ласка. Божественное рачение захватывает сердце, захватывает голову, и человек становится сумасшедшим: он не чувствует ни боли, ни чего-либо другого, поскольку его ум находится во Христе и его сердце переполняется радостью. А сколькие святые шли на мученичество и переживали такую радость, словно шли на торжество! Святые мученики ощущали великую радость от того, что им давалась благоприятная возможность претерпеть мучения». Так же свидетельствует об этом апостол Павел: «Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше» (2 Кор.1,5). «Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытие вечную славу» (2 Кор. 4,16).
Образцом христианской ревности, которая подается Богом, может служить послание Св. Игнатия Богоносца:
«Много разумею я о Боге, но смиряю себя, чтоб не погибнуть от тщеславия. В настоящее время еще более мне должно остерегаться, и не внимать надмевающим меня, ибо, хваля меня, они наносят раны. Я желаю страдать, но не знаю, достоин ли. Ревности во мне многие не видят, а она сильно борет меня. Посему нужна мне кротость, которою низлагается князь века сего (...) По молитве к Богу я получил то, о чем много просил, чтоб увидеть ваши богодостойные лица. Связанный за Христа, я надеюсь целовать вас, если воля Божия удостоит меня достигнуть конца. Начало положено хорошо: сподоблюсь ли благодати – безпрепятственно получить мой жребий? Ибо я боюсь вашей любви, чтоб она не повредила мне; потому что вам легко то, что хотите сделать, а мне трудно достигнуть Бога, если вы пожалеете меня. Желаю, чтобы вы угождали не людям, но Богу, как вы и благоугождаете Ему. Ибо ни я уже не буду иметь такого удобного случая достигнуть Бога, ни вы – ознаменовать себя лучшим делом, если будете молчать. Если вы будете молчать обо мне, я буду Божиим, если же окажете любовь плоти моей, то я должен буду снова вступить на поприще. Не делайте для меня ничего более, как чтобы я был заклан Богу теперь, когда жертвенник уже готов, и тогда составьте любовию хор и воспойте хвалебную песнь Отцу во Христе Иисусе, что Бог удостоил епископа Сирии призвать с востока на запад. Прекрасно мне закатиться от мipa к Богу, чтобы в Нем возсиять. Вы никогда никому не завидовали, и других учили тому же. Желаю, чтобы вы подтвердили делом, что преподаете в своих наставлениях. Только просите для меня у Бога внутренней и внешней силы, чтобы я не говорил только, но я желал, чтобы не назывался только христианином, но и был в самом деле. Если я действительно окажусь им, то могу и называться им, и только тогда могу быть истинно верным, когда мiр не будет более видеть меня. Ничто видимое не вечно. (Ибо видимое временно, невидимое вечно). Бог наш Иисус Христос является в большей славе, когда Он во Отце. Христианство – не в молчаливом убеждении, но в величии дела, особенно когда ненавидит его мiр.
Я пишу церквам и всем сказываю, что добровольно умираю за Бога, если только вы не воспрепятствуете мне. Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной любви. Оставьте меня быть пищею зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым. Лучше приласкайте этих зверей, чтоб они сделались гробом моим и ничего не оставили от моего тела, дабы по смерти не быть мне кому-либо в тягость. Тогда я буду по истине учеником Христа, когда даже тела моего мiр не будет видеть. Молитесь о мне Христу, чтоб я посредством этих орудий сделался жертвою Богу. Не как Петр и Павел заповедую вам. Они апостолы, а я осужденный; они свободные, а я доселе еще раб. Но если пострадаю, – буду отпущенником Иисуса, я воскресну в Нем свободным. Теперь же в узах своих я учу не желать ничего мiрского или суетнаго.
На пути из Сирии до Рима, на cyшe и на море, ночью и днем я уже борюсь со зверями, будучи связан с десятью леопардами, то есть с отрядом воинов, которые от благодеяний им оказываемых, делаются только злее. Оскорблениями их я больше научаюсь, но этим не оправдываюсь. О, если бы не лишиться мне приготовленных для меня зверей! Молюсь, чтоб они с жадностию бросились на меня. Я заманю их, чтоб они тотчас же пожрали меня, а не так, как они некоторых побоялись и не тронули. Если же добровольно не захотят – я их принужу. Простите мне; я знаю, что мне полезно. Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня придти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола придут на меня, – только бы достигнуть мне Христа. Никакой пользы не принесут мне удовольствия мipa ни царства века сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землею. Ибо какая польза человеку, если он приобретает целый мiр, а душе, своей повредит? Его ищу, за нас умершаго, Его желаю, за нас воскресшаго. Я имею в виду выгоду: простите мне, братья! Не препятствуйте мне жить, не желайте мне умереть. Хочу быть Божиим: не отдавайте меня мipy. Пустите меня к чистому свету: явившись туда, буду человеком Божиим. Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего. Кто сам имеет Его в себе, тот пусть поймет, чего желаю, и окажет сочувствие мне, видя, что занимает меня. Князь века сего хочет обольстить меня и разрушить мое желание, устремленное к Богу. Пусть же никто из вас, там находящихся, не помогает ему. Лучше будьте моими, то есть Божьими. Не будьте такими, которые призывают Иисуса Христа, а любят мiр. Зависть да не обитает в вас. И если бы даже лично стал я просить вас о другом, не слушайте меня: верьте больше тому, о чем пишу вам теперь. Живой пишу вам, горя желанием умереть. Моя Любовь распялась и нет во мне огня, любящаго вещество, но вода живая, говорящая во мне, взывает мне изнутри: “иди к Отцу”. Нет для меня сладости в пище тленной, ни в удовольствиях этой жизни. Хлеба Божия желаю, хлеба небеснаго, хлеба жизни, который есть плоть Иисуса Христа, Сына Божия, родившагося в последнее время от семени Давида и Авраама. И пития Божия желаю, – крови Его, которая есть любовь нетленная и жизнь вечная. Не хочу более жить жизнию человеков. А это исполнится, если вы захотите. Захотите же, прошу вас, чтобы и вы снискали себе благоволение. Кратким письмом прошу вас. Поверьте мне; а Иисус Христос – неложныя уста, которыми истинно глаголал Отец, – откроет вам, что я говорю истину. Молитесь о мне, чтобы я достиг. Не по плоти я написал вам это, но по разуму Божию. Если пострадаю, значит, вы возлюбили; если же не удостоюсь, – вы возненавидели меня. Поминайте в молитве вашей Церковь Сирскую: у нее, вместо меня, пастырь теперь Бог. Один Иисус Христос будет епископствовать в ней и любовь ваша. А я стыжусь называться одним из ея членов, ибо недостоин того, как последний из них и как изверг. Но если достигну Бога, то по милости Его буду чем-нибудь. – Приветствует вас дух мой и любовь Церквей, принимавших меня во имя Иисуса Христа не как прохожего. Ибо даже и те Церкви, которые не находились на пути моего плотского странствования, выходили на встречу мне в город».
Приведем свидетельства и близких к нашему времени новомучеников. Два письма Священномученика Василия (Соколова) из тюрьмы. На протяжении двух недель, предшествовавших казни, он писал письма своим кровным и духовным детям. Эти письма являются драгоценнейшим свидетельством исповедничества нового времени.
«Всем любящим и помнящим меня! Насилу прожил эту безконечную ночь. Воистину это была ночь под многострадального Иова. Нервы до того натянуты, что не мог уснуть ни одной минуты. Каждые шаги за дверью казались походом за мной, чтобы вести меня на Голгофу. И вот уже утро, а сна нет, нет и позывов к нему. Среди ночи причастился. Это утешило, конечно, духовно, но телесно ничего не изменилось. Сколько раз просил я и Господа, и угодников святых послать мне естественную смерть. Завидую Розанову, который заболел тяжко в тюрьме и умер дома. Даже такого, кажется, не очень большого счастья и то уже получить нельзя. Остается, видно, повторять одно и то же: да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли!
Вспомнил вчерашнюю записку Тони при посылке продуктов. Пишет: многие участвуют в передаче и просят благословения. Шлю вам это мое пастырское благословение, не мое, собственно, а Божие через меня, недостойного. Как я рад был бы вас благословить лично, усты ко устом побеседовать. Анна Васильевна и Владимiр Андреевич, наверное, исстрадались по мне, грешному, и ты, Анна Георгиевна, наверное, исплакалась, меня вспоминаючи! Да и все вы: Евдокия Ивановна, Оля, Катя, Паня, Маня, Таня, Матреша и другие все – изгоревались о своем батюшке, с которым завязались, как на грех, такие теплые, дружеские отношения. Глубоко скорблю я о вас в разлуке с вами. Хоть глазком бы взглянуть на вас, хоть где–нибудь в щелочку увидеть вас! Но ничего не видно из моей камеры, только небо да стены тюремные. Утешимся тем, что всякое страдание на пользу человеку, на пользу его безсмертной душе, которая только и имеет значение. Для меня страдание тем более необходимо, что жизнь прожита среди постоянного забвения о душах, вверенных моему пастырскому попечению. Время было трачено на всякие дела и меньше всего на те, на которые нужно было, на пастырский подвиг. Жаль, что прозревать приходится после того, как беда стрясется, как даже и поправить ничего нельзя. И вот вам всем, кто хочет и будет помнить меня, урок от моей трагической судьбы: оглядываться назад вовремя и не доживать до таких непоправимых ударов, до каких дожил я. Имейте мужество сознать неправильность пути, которым идете, и сумейте поворотить туда, куда нужно. А куда нужно, об этом каждому говорит прежде всего совесть его, а потом Христос в Его Святом Евангелии. Идите за совестью и за Христом, и никогда ни в чем не потерпите урона. Может быть, потеряете во мнении общества, в материальном достатке, в служебных успехах, все это, в конце концов, не большая потеря. “Хватайтеся за вечную жизнь”, – пишет апостол Павел Тимофею. (Ср. 1 Тим. 6, 12). И вы, прежде всего и больше всего пекитесь о вечной жизни, о небе, о душе, служении Христу, о помощи братьям меньшим, о любви к ближним и т.п., и тогда проживете жизнь свою без потрясений, без катастроф.
Я часто теперь ставлю себе этот вопрос: для чего стряслась надо мной такая непоправимая беда? Прежде всего, конечно, для меня самого, а затем и для вас, моих дорогих духовных детей, моих милых самарян и самарянок, прихожан и прихожанок, для вас, братьев и сестер! Ведь мы все должны сойти в могилу в разное время, а вашему пастырю суждено и в смерти быть поучительным, и именно потому, что он не умел быть поучительным в жизни своей. Если эта судьба моя произведет на вас достаточно образумливающее впечатление, если скорби мои научат и вас примиряться с теми многими скорбями, без коих нельзя войти в Царство Небесное, – тогда будет оправдана тяжелая участь моя, легко будет смотреть с того света на благодетельные перемены, какие произойдут в жизни вашей. Иначе мне и там несладко будет чувствоваться, глядя на вас, не вынесших ничего духовно полезного из постигшего вас испытания.
Боже мой! Как много мыслей роится в голове, чувств в сердце, которые хотелось бы передать вам, моим дорогим братьям и сестрам, моим духовным чадам! Я знаю, что вы крепко молитесь Богу обо мне, и я молитвенно вспоминаю вас. Не расслабляйтесь в молитве из-за того, что не по вашему хотению творит Господь, а по Своей святой воле. Так и должно быть. Наша воля слишком недальновидна и неустойчива, чтобы на нее полагаться. Воля Божия одна может привести нас к истинному счастью. Устраивайте же себя так, как угодно Богу, не ропщите на то, что не выходит по-вашему. Тогда Господь мира всегда будет с вами. Благословляю вас, обнимаю и лобзаю лобзанием святым! Грешный протоиерей Василий»
Другое письмо: «Немного уснул после безсонной ночи, и самочувствие стало значительно лучше. Правда, сердце не перестает ныть, как бы в предчувствии нависшей беды, но состояние организма покойное, уравновешенное. К тому же слухи распускают (я думаю, что распускают для настроения) хорошие, будто предрешено вообще отменить смертные приговоры по нашему делу, заменить другими наказаниями. Какие бы ни были эти наказания, несомненно, их предпочтешь расстрелу, но верится с трудом в такую благонамеренность судей. Почему же ее не было у них раньше?
Скоро все узнается. Уже, наверное, дело пересматривается, и окончательный приговор не замедлит вступить в силу. Господи! Что тогда! Неужели так и придется расстаться с белым светом? Вот когда организм крепнет, тогда и жажда жизни увеличивается. Потому-то, я думаю, подвижники и изнуряли и не щадили тела, чтобы эту жизненность в нем ослабить, чтобы возбудить жажду другой, небесной, духовной жизни. Две эти жажды не могут вместиться в настроение человека. И потому мудрый не дает возобладать животно-телесной чувственной жажде в своем организме, а старается о доминанте духовной.
В отношении себя должен я сказать, что духовная жажда не была моим постоянным и устойчивым настроением и в прежнее время. Так остается и теперь, даже в эти единственные в своем роде дни, когда вопрос о жизни здесь и жизни там стоит на самой первой очереди, когда надежды на здешнюю жизнь телесную почти утрачены и предстоит неизбежная встреча с жизнью потусторонней, загробной. Даже и теперь настроение остается колеблющимся, и вспышки чувственной, земной жизни нисколько не ослабевают, а только разве замирают на время, чтобы немного погодя дать о себе знать еще сильнее.
Однако, думаю, не может пройти безследно такое душевное напряжение в борьбе за то, что же должно предпочесть – земное или небесное, телесное или душевное, настоящее или будущее. Во всяком случае, весы решения склоняются в сторону последнего выбора. И этот результат является самым важным плодом переживаемого времени. Что бы ни случилось потом, все-таки вопрос является решенным окончательно: держись за вечную жизнь, за небо, за душу. Остальное все преходит и не стоит серьезного внимания. Для меня, как уже вообще перешедшего во вторую половину жизни, давно следовало бы остановиться на таком выборе и направить все усилия к его проведению в жизнь. Этого не было по доброй воле. Теперь это приходится признать и начать осуществлять по необходимости.
Да, тюрьма великая учительница и строгая наставница. Она не любит шуток и половинчатости. Здесь надо решаться окончательно и безповоротно. В свободной жизни к этому себя никак не принудишь, до этого сознания никак не дойдешь. Вот она, эта тюрьма, теперь окончательно убедила меня, что отдаваться со всем жаром и исключительностью мiрской, житейской суете – чистое безумие, что настоящее занятие для человека должно состоять в служении Богу и ближнему и меньше всего в заботах о себе. Что дала мне, в конце концов, эта моя многопопечительность о земных стяжаниях, о честолюбивых, служебных и иных преимуществах, о покое и довольстве телесной жизни? Я признаю, что эта неправильная постановка жизни и довела меня до тюрьмы. Правда, я в последнее время (и только в последнее) стал подобрее, позаботливее в отношении к бедным и к ближним вообще, но именно только чуть-чуть. Нет, надо в корне все это перестроить и жить по-христиански, а не по язычески, как это велось доселе. Но придется ли, Господи, придется ли хоть попробовать жить по Божьи? И сможешь ли жить по Божьи на свободе?! В тюрьме, да в грядущем страхе смерти, решимость не пропадает и крепнет, а на свободе среди шума жизни и всяких соблазнов – там, пожалуй, и не выдержишь такого благого решения. Да, да, и во всяком зле есть свое добро, и даже большое добро. Так и в тюрьме много добрых переворотов совершается в душах людей. И они уходят отсюда во многом очищенными от старых плевелов, от прежней грязи. Уйду ли я таким, и вообще уйду ли?!»
При внимательном изучении истории гонений на Церковь становится ясным, отчего далеко не каждый мог выдержать мучения и пытки. Не выдерживал тот человек, которому не удавалось подавить свою гордость и смириться. Господь отворачивался от такого человека. Тогда его покидала благодать, отступала помощь Божия, и человек уже не мог устоять, опираясь на свои собственные силы. С другой стороны, смиряясь, человек при поддержке Божией становился неуязвимым даже для бесов.
«Очевидно, что с того момента, когда арестованный человек оказывался во власти коварных, злобных и жестоких людей, полагаться на свою силу, на свой разум и мужество было уже нельзя. Гонители – это слуги самого диавола, люди, вручившие себя его злой воле, и через них сам диавол мог воздействовать на гонимых. Человек в тюрьме становился совершенно безпомощным перед прямым духовным давлением зла, которое диавол осуществлял через своих служителей. Подавляющим было даже не столько физическое воздействие, сколько тот ужас, который исходил от этих людей. И не сами они были столь страшны, но то, что стояло за ними.
В таких условиях, когда арестованный реально осознавал свое истинное положение, ему, конечно, ничего иного не оставалось, как только смиряться. Человек, понявший, что он не имеет собственных сил сопротивляться, всем своим существом обращается только к Богу. И тогда он получает укрепление. Благодать Духа Святого нисходит, вселяется в душу и дает возможность устоять там, где человеческими силами выдержать невозможно. Свершается чудо Божие.
Устоявшие мученики смирялись перед гонителями, конечно, не в том смысле, что уступали и угождали следствию. Смирение проявлялось иначе. В сознании мученика, при реальной угрозе смерти, вся жизнь его начинала восприниматься по-новому. Возникало ощущение незаконченности дела своей жизни, чувство своей греховности, признание недостоинства и незаслуженности каких-либо плат будущей жизни. В покаянном самоукорении человек оставлял все и вся и ни за что земное уже не держался, ничего не ждал в этой жизни, ничто не имело для него значения кроме веры, кроме Христа. И тогда он становился готовым к мученичеству. Тогда человек был даже спокоен.
Когда человек оставлял все, кроме Христа, то враги сами от него отступали, потому что он становился для них в некотором роде неуязвим. Таких людей не удавалось сломить, и следствие перед ними было безсильно. Это тот феномен, когда, как и в древности, пытки не были вполне чувствительны для таких людей. Господь ставил определенный предел того, что человек может вынести. Дальше мучения уже теряли свою силу.
В тюрьме от христианина требовался подвиг, высокая духовность, которую он должен был в себе к тому времени воспитать. Если же случалось, что в тот момент недоставало смирения, то Дух Святой, никогда не вселяющийся в такую душу, не мог и тут ее укрепить. Человек оказывался покинутым, предоставленным самому себе, один на один с чудовищной силой зла. Чекисты очень хорошо понимали, с кем они имеют дело. Не своим, конечно, человеческим разумом, а с помощью демонической силы они на духовном уровне понимали, кто перед ними стоит. Если они видели в человеке слабость, – не просто человеческую, а именно духовного свойства, то есть признаки гордости, – то они начинали нажимать на него. И тогда человек запутывался. Он считал, что, входя с ними в переговоры, сможет как-то протянуть время и, как-то лавируя, выиграть в изнурительной следственной борьбе, которая длилась иногда месяцы, а иногда и более года. Такой человек ошибался. Тот, кто пытался переиграть такого врага, не полагаясь на помощь Божию, а стараясь что-то своим умом, своими силами сделать, – тот был обречен и неминуемо проигрывал».
Мысли Святых Отцов о мученичестве
Св. Василий Великий. Христианин не должен страшиться и мучиться в опасностях, колеблясь в уповании на Бога, но ему надобно быть смелым, потому что с Ним Господь, благоустрояющий дела его и укрепляющий его во всех напастях, и с ним Дух Святой, научающий даже тому, что отвечать противникам.
Если бы надежды христиан ограничивались этой жизнью, то справедливо было бы признать прискорбным раннее разлучение с телом. Но если, для живущих по Богу, началом истинной жизни есть разрешение души от сих телесных уз, то для чего нам печалиться, как не имеющим упования.
Смерть души есть отделение от Бога. Если умрешь (за Христа), не будешь побежден, но тогда то и одержишь победу самую совершенную, до конца сохранив в себе истину непоколебимою и дерзновение за истину неизменным. И перейдешь от смерти к вечной жизни, от безчестия у людей к славе у Бога, от скорбей и мучений к миру, вечному упокоению с Ангелами. Земля не приняла тебя в свои граждане, приимет небо; мир гнал, но понесут Ангелы представить тебя Христу и наречешься другом и услышишь вожделенную похвалу: добре благий рабе и вeрный.
Для того – пришествие Христово во плоти, для того – страдания, крест, погребение, воскресение, чтобы человек, спасаемый чрез подражание Христу, восприял древнее оное сыноположение. Посему для совершенства жизни необходимо подражание Христу, т.е. не только показанным в жизни Христовой примером терпеливости, смиренномудрия и долготерпения, но и смерти Христовой.
Скорби, претерпеваемые здесь за Божий закон, будут семенем грядущих благ. Скорби в настоящем мире не составляют чего–либо нечаянного для избравших благочестивую жизнь. (…) Если не терпишь скорбей, то не ожидай и тамошних венцов, как не выходивший здесь на подвиги и труды, какие назначены для получения венцов.
За язвы, появляющиеся на теле, в воскресение процветет на мучениках светлое одеяние, за безчестие – венцы, за темницу – рай, за осуждение и злодеяния – пребывание с Ангелами.
Св. Григорий Богослов. Нас злословят? Будем благословлять злых. Мы оплеваны? Поспешим приобрести почесть у Бога. Мы гонимы? Но никто не разлучит нас с Богом. Он – единственное наше неотъемлемое сокровище. Проклинает тебя кто–нибудь? Молись за клянущего. Грозит сделать тебе зло? И ты угрожай, что будешь терпеть. Приступает к исполнению угроз, твой долг – делать добро. Таким образом приобретешь две важные выгоды: сам будешь совершенным хранителем закона, да и оскорбителя твоего кротость твоя обратит к кротости же и из врага сделает учеником, преодолев тем самым, что он взял верх над тобою.
Шествуй непорочно по всем возрастам и силам Христовым. Как Христов ученик, очистись (...) отними лежащее на тебе с рождения покрывало.
Претерпи, если нужно, побиение камнями (...) Будешь ли сечен бичами, домогайся и прочего, вкуси желчь за первое вкушение, испей оцет, ищи заплеваний, приими ударение в ланиту и заушения. Увенчайся тернием – суровостью жизни по Богу; облекись в багряную ризу, приими трость; пусть преклоняются пред тобою ругающиеся истине. Наконец, охотно распнись, умри, приими погребение со Христом, да с Ним и воскреснешь, и прославишься, и воцаришься, зря Бога во всем Его величии, и Им зримый.
Прилично не ослабевать и не изнемогать в страдании, но презреть персть и предоставить телу терпеть, что свойственно ему непременно по закону естества, или теперь или впоследствии, имеющему разрушаться, потому что оно умрет, изнуренное или болезнью, или временем, а самому возноситься к Богу и знать, что было бы несообразно любомудрствовать нам вне опасностей. (…) Закон мученичества таков, чтобы, как щадя гонителей и немощных не выходить на подвиг самовольно, так и вышедши, – не отступать, потому что первое есть дерзость, а последнее – малодушие.
Св. Иоанн Златоуст. Если наши добродетели велики и многочисленны, а грехи малочисленны и незначительны, между тем мы потерпим какие – либо бедствия, то, сложив с себя и эти немногие грехи, мы в будущей жизни получим чистое и совершенное воздаяние за добрые дела. Будем смотреть не на скорбь и печаль настоящую, а на пользу, которая из нее происходит; на плод, который она рождает. Покой и веселие обыкновенно ведут к безпечности, тогда как скорбь приводит к заботливости и заставляет душу, рассеянную вовне и расчлененную многими предметами, обращаться к самой себе. Для того и болезни тела, для того и скупость плодов, для того (...) (и всякие скорби), чтобы мы из–за этих бедствий всегда прилеплялись к Богу и таким образом через временные скорби сделались наследниками вечной жизни.
Мы (христиане) не падаем духом, испытывая скорби и бедствия, но, как бы более и более преуспевая в чести и славе, особенно хвалимся среди приключившихся бедствий. Для верующего во Христа неизбежно терпеть скорби, потому что вcи хотящии благочестно жити о Христе, гонимы будут (2Тим.3,12) (…). Ибо ничто так не располагает душу к любомудрию, как бедствия, искушения и угрожающая скорбь.
Хотя бы мы каждый день предавали себя на смерть, чего, впрочем, природа не приемлет, все же и тогда наши страдания не равнялись бы тем благам, которые нас ожидают, и той славе, которая в нас откроется. Кто служит Господу только тогда, когда находится в безопасности, тот показывает этим еще не большой знак любви и не чисто любит Христа.
Если будем бдительны, то враги не только не повредят нам, но и принесут величайшую пользу, делая нас во всем тщательными, только бы скорбь, ими нам причиняемая, вела нас не к ругательствам и обидам, а к молитве.
Христос подвергся за нас позорнейшей смерти, почему и мы, ради Его заповеди, за свои грехи должны терпеть и равнодушно переносить (…) справедливые и несправедливые оскорбления и безчестия. (…) Подобно тому, как Крест стал прославлен страданиями, так точно и вера святых возвышается от гонений и прославляется от страданий.
Кто желает соделаться сыном Божиим, прежде всего должен подобно Господу смириться, терпеть, когда его считают безумным и безчестным, не отвращать лица своего от заплеваний (...) не гоняться за славою, за красотою века сего и за чем–либо подобным, не иметь где главу преклонить, переносить поношения и унижения, быть у всех в презрении и попрании.
Ты хочешь получить блаженство там? Потерпи здесь ради Христа – ничего не может сравниться с этим блаженством. (…) Чтобы нам достигнуть (Царствия), поревнуем добродетели мучеников: мужеству, ревности, вере, презрению настоящего, желанию будущего.
Бог не оставляет человека, когда попускает страдать, но желает увенчать его и сделать более славным. (…) Не только наносимые телу удары, но и страдание души приносит неизреченные венцы – и душевное страдание даже больше, чем телесное, если поражаемые переносят с благодарностью. (…) Великое дело – благодарность, любомудрие, терпение среди страданий; это – высшая добродетель.
Нет ничего лучше злострадания ради Христа. Я не столько ублажаю апостола Павла за то, что он был восхищен в рай, сколько за то, что он был ввергнут в темницу.
Если бы нужно было каждодневно претерпевать тысячи смертей, даже и самую геенну за то, чтобы видеть пришествие Христа в славе Его и сопричислиться к хору святых, то неужели не следовало бы перенести все это?
Великая добродетель – дерзновенное открытое исповедание Христа, и предпочтение этого исповедания всему другому так велико и дивно, что Сын Божий (...) исповедует такого Отцем Своим, хотя это воздаяние и несоразмерно.
Чем более разнообразные скорби и наказания посылает на тебя Господь, тем в большей мере оказывается Он простирающим к тебе искреннюю любовь.
Ничто так не отклоняет безпечность и рассеянность, как скорбь и печаль: она отовсюду сосредоточивает душу и обращает ее к самой себе. (…) От скорби мы получаем немало пользы еще прежде воскресения тем, что душа наша становится испытаннее, мудрее, разумнее и избавляется от всякой робости.
Скорбь приносит двоякую пользу: во–первых, делает нас более ревностными и внимательными; во–вторых, дает нам немалое право на то, чтобы быть услышанными (в молитвах).
Как землю нужно копать и пахать, так и для души, вместо заступа, нужны искушения и скорби, чтобы она не произрастила худых трав, чтобы смягчилась ее жестокость, чтобы она не возгордилась. Скорбь – учительница любомудрия, мать благочестия. (…) Ты потерпел какое–нибудь зло? Но если хочешь, оно вовсе не будет злом. Возблагодари Бога, и зло обратится в добро. Божие домостроительство таково, что чем нам вредят, то самое служит к нашей пользе. Чем тягостнее становятся гонения, тем более должна в нас умножаться добрая надежда, потому что тем более открывается и средств к нашему спасению, и случаев к утешению.
Гонения и скорби, и тесные обстоятельства не только не должны смущать нас, но еще радовать, так как чрез них мы сообразуемся смерти Иисуса Христа, так сказать, изображаем (Его в себе).
Мученики, подвергаясь страданиям, не только не малодушествовали, не только не скорбели, но радовались, торжествовали и ликовали. Смерть мучеников не есть смерть, а начало лучшей жизни, вступление в жизнь духовную. (…) Смерть мучеников есть поощрение верных, дерзновение Церкви, утверждение христианства, разрушение смерти, доказательство воскресения, осмеяние бесов, осуждение диавола, учение любомудрия, презрение к благам настоящим, побуждение к терпению, руководство к мужеству, корень, источник и мать всех благ.
Не любящий брата, хотя бы и расточил имение и просиял в мученичестве, ни в чем не достигнет успеха. Кто любит, как должно, ближнего, тот не откажется служить ему покорнее всякого раба. Станем любить друг друга, и мы не будем иметь нужды ни в чем другом для преуспеяния в добродетелях, но все будет для нас удобоисполнимо без усилий, все будет у нас совершаться с великим успехом.
Преп. Ефрем Сирин. Христос – жизнь наша и спасение душ наших. Посему, кто страждет за Христа, тот страждет за свое спасение и за жизнь свою. Слово Господне благовествовало нам, что не имеет жизни в себе, кто не страждет ради Господа. (…) Кто нашел путь долготерпения и незлобия, тот нашел путь жизни. Потерпи для Господа в день скорби, чтобы покрыл тебя в день гнева. Блаженны терпящие для Господа и возгнушавшиеся прелестью века, ибо действительно наследуют они постоянную славу.
Если мы узники Спасителя нашего Бога, то не постыдимся носить на себе узы скорбей, но с радостью будем терпеть их, ожидая пришествия Его с небес, когда и нас причислит Он к лику Святых.
Преп. Нил Синайский. Большую часть Божественных дарований примечаем зарождающимися в душе после затруднения и скорби. (…) Кто здесь не имеет скорби, тот чужд и радости (о Боге).
Преп. Исаак Сирин. Если душа не вкусит с ведением страданий Христовых, то не будет иметь общения со Христом.
Преп. Симеон Новый Богослов. Как ты думаешь быть общником славы Господней, когда не хочешь быть общником позорной смерти Его? Поистине всуе подвизаешься, не хочешь истинно взять на себя креста Христова, как Он повелел.
Преп. Макарий Египетский. Кто желает быть наследником Христовым, тот пусть вожделевает также соревновать и страданиям Христовым. Князь века сего (…) уготовляет великую славу и большую честь скорбями и искушениями, потому что вследствие оных люди делаются совершеннейшими. Князь века сего есть жезл вразумления и бич, наносящий раны младенствующим по духу.
Авва Зосима. Не всем принадлежит терпеть безчестие за имя Христово, не всем, но только святым и чистым; дело же подобных нам людей – с благодарностью принимать безчестие, исповедуя, что справедливо терпим за худые дела наши.
Игумен Илия (Емпулев), РИПЦ
http://catacomb.org.ua/modules.php?name … p;pid=1386
Статья хоть и с сайта раскольников, но прекрасная, по-моему...
