Дневники партизана Анатолия Дзяковича
В моих руках — поразительный человеческий документ, дневники партизана-подрывника Анатолия Дзяковича. Выпускник Саратовского университета, химик, отец двоих маленьких детей, он был призван в армию как специалист за два месяца до начала войны. А в октябре 1941-го оказался в окружении, затем, тяжело контуженный, в немецком плену. Вместе с двумя товарищами сумел выбраться из лагеря, где люди сотнями умирали от голода, и легализоваться на оккупированной территории. Какое-то время работал, затем ушел в партизаны и воевал в составе партизанского отряда до июня 44-го года, до соединения белорусских партизан с наступавшей армией. После освобождения Белоруссии остался в городе Жлобине — исполнял обязанности председателя исполкома горсовета. Затем вернулся в Саратов, встретился с семьей. Преподавал в Саратовском индустриальном техникуме, носящем теперь имя Гагарина, возглавлял его литейное отделение, как раз то, которое окончил первый космонавт (в его красном дипломе стоит подпись Анатолия Дзяковича). Умер рано — 58 лет от роду, в 1968 году. Вот краткая биография.

А теперь о дневниках, о двух общих тетрадках, пронесенных Анатолием Николаевичем через фронт, плен и партизанский лес. Невозможно понять, как он мог записывать все это — если не изо дня в день (хроника имеет перерывы), то, по крайней мере, возвращаясь к своим тетрадкам вновь и вновь — в условиях, когда, казалось бы, ни до чего — выжить бы как-нибудь, да еще рассудка не лишиться. Впрочем, нужно спросить иначе: для чего он это делал? Для чего вести дневник в аду? Для того, чтоб сохранить себя как личность, чтоб изо дня в день возвращать себя к себе же, к собственному сознанию, памяти, совести, воспитанию, культуре. Чтоб этим держаться и ради этого бороться.

Все, кто читал дневники Дзяковича, говорят об их поразительной силе и о том, что их невозможно забыть. Но чем же объясняется эта сила, это воздействие текста на людей, родившихся уже после войны? Не тем, конечно, что автор дневников был литературно одаренным человеком, хотя он таковым был. Он любил и неплохо знал русскую поэзию, сам писал стихи, и вторжение поэтической строфы в его страшную хронику каждый раз поражает — так же, как и удивительная пейзажная зарисовка, и пронзительные слова о любви к жене, детям, далекому дому. И не фактурой, как таковой, не страшными картинами бесчеловечной оккупации и войны объясняется сила дневников этого партизана — ужасные картины подавляют, но не более того. Сила текста объясняется силой духа. Анатолий Дзякович — это человек нравственного выбора. Из чего не следует, что он безупречен, конечно, нет. И ненормативную лексику публикаторам приходилось кое-где заменять многоточиями, и «перегон» (самогон) в его записках фигурирует, особенно в той их части, где речь о жизни на оккупированной территории. И тот способ, которым Анатолий и его земляки сумели выбраться из фашистского лагеря военнопленных, заставляет содрогнуться… Однако будем помнить, что здесь нет греха перед чужими жизнями, это во-первых, а во-вторых, собственную жизнь, купленную у немцев столь тяжелой ценой Анатолий Дзякович впоследствии не берег, а совершенно сознательно обратил на борьбу с мировым злом — нацизмом.

Тетрадки Дзяковича — это хроника подвига, никем не придуманного и ничем не приукрашенного. Господи, да сколько же может человек вынести?! — этот вопрос приходит, когда читаешь о партизанском бытии (жизнью это назвать трудно). Война не делала из этих людей ангелов, понятно, и людьми оставаться могли далеко не все — но тем пронзительнее проявления любви или тоски по ней.

«Соединились с армией!» — последняя запись во второй тетрадке Дзяковича. После освобождения Белоруссии Анатолия Николаевича оставляют, как уже сказано, в городе Жлобине, он — «врио» председателя исполкома горсовета. Перед ним задача: привести городок в чувство, наладить в нем мирную жизнь. «Город разбит полностью. Опыта в работе нет, а дел уйма» — пишет вчерашний партизан жене; слава Богу, для семьи он больше не пропавший без вести.

— Мы ничего не знали об отце с октября 41-го до мая 43-го, — рассказывала мне Галина Анатольевна Дзякович, — в Саратове как раз вернули Церкви и открыли Свято-Троицкий собор, как многие храмы тогда, во время войны; народ кинулся крестить детей, родившихся уже без Церкви, и мама тоже окрестила нас с братом. И вскоре после этого пришло сообщение из штаба партизанского движения в Москве, что отец жив и находится в партизанском отряде «Железняк».

Кроме дневников, существуют письма Анатолия Дзяковича с войны. Те, что написаны в самом ее начале, до попадания в окружение и затем в плен, показывают нам человека, может быть, другого, не опаленного еще адским пламенем, молодого (31 год!) и действительно верящего в скорую победу. Но и в этих посланиях присутствует уже то великое самоотвержение, та самая смерть для себя, чем-то похожая на монашескую смерть для мира, которая только и делает возможным непридуманный подвиг — и которая сделала возможной Победу, в конце концов: «… так что ж, если придется и умереть? Умереть, зная, что умираешь за свою семью, за тысячи поруганных, исковерканных душой и телом — это лучшая смерть, которую может желать Человек…». В другом письме Анатолий находит для супруги такие слова: «Не узнавши горя, не оценишь радости. У нас есть надежда быть вновь вместе, а сколько семей ее не имеют. Терпи, моя любимая. Сейчас всем тяжело. Если не будет нашей победы, будет еще тяжелее».

Неподцензурные (в отличие от писем с фронта) записки Дзяковича не вписывались в идеальную картину войны, создаваемую пропагандой. Автор прекрасно это понимал. Более того: когда он вернулся, наконец, домой, в Саратов, госбезопасность занялась им — вполне легально жившим на оккупированной территории и работавшим какое-то время «на немцев» — вплотную. Он вполне мог оказаться в ГУЛАГе. Хотя, как говорит Галина Дзякович, «за ним столько пущенных под откос немецких эшелонов с оружием и боеприпасами — на Героя Советского Союза хватило бы вполне». У Дзяковича не было за войну даже медали, но разве это беда? Главное — не сел: в той же госбезопасности нашлись люди, способные разобраться в произошедшем.

Но тетрадки свои Анатолий Николаевич прятал до конца, до ранней своей кончины. Только после смерти отца сын, Владимир Дзякович, забрал тетрадки домой.

За первую публикацию писем и дневниковых записок Дзяковича нужно сказать особые слова благодарности саратовскому журналисту Виктору Андреевичу Злобину: в начале 1980-х, ища людей, связанных с Гагариным, он познакомился со вдовой его бывшего наставника и прочитал письма ее мужа с фронта. Впоследствии вышла книга тиражом в полторы тысячи экземпляров, но она не содержит всей полноты текста — в ней немало купюр, связанных, возможно, с тем, что первая, газетная публикация готовилась в советские годы. Публикация без купюр состоялась в 2010-м году — благодаря тому обстоятельству, что Галина Анатольевна Дзякович много лет проработала в ГаСО (Государственном архиве Саратовской области), и в свое время показала тетрадки директору архива Наталье Шировой. Дочь участника войны, Наталья Ивановна немало читала о ней, конечно, и немало видела фильмов, в том числе и хороших, но записки этого партизана потрясли ее: «Я сказала: Галина Анатольевна, умоляю вас, издадим полностью, без всяких вычеркиваний». Во вполне добротное издание, кроме записок Дзяковича, входили еще два фронтовых дневника — полковника Ивана Кузнецова и старшего лейтенанта Марата Шпилева. Но тираж этой книги составлял 167, при переиздании — 367 экземпляров. Причина банальна — архивисты издавали дневники практически за собственный счет.

По словам Натальи Ивановны Шировой, когда она вместе с коллегами-архивистами с согласия наследников принялась готовить книгу — испытывала сомнения: не сослужит ли публикация службу тому валу «чернухи» о Великой войне, который как раз и поднялся в то время. Но опасения были напрасными: правда партизана Дзяковича — это правда на все времена; автор записок был достойным человеком.

Мне представляется, что его дневники должны прочитать много людей, я бы даже сказала, что их должна прочитать Россия, если бы это не звучало слишком пафосно. Именно сейчас люди должны это прочитать, чтоб не утратить духовную связь с теми годами, уходящими всё дальше и дальше в прошлое, не потерять историческую память. Что происходит сегодня? На одной из саратовских радиостанций появился рекламный ролик: речь в нем идет о «полной капитуляции» (именно так!) цен в некоей торговой сети. Ролик построен как пародия на левитановское «От советского Информбюро…». И это далеко не единственный подобный пример.

Поэтому надо издать дневники Дзяковича (и не только их, конечно!) существенным тиражом. Саратовскими архивистами проделана уже вся необходимая подготовительная работа, всё, что можно, установлено и атрибутировано. Только найти средства и издать. Может быть, кто-то из посетителей сайта Православие.Ru в силах помочь?

Полностью тут: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/61410.htm
Поразительные дневники (сразу оговорюсь: местами- не для слабонервных)! V.